Вальтер поднялся и вышел.

– Ну что? – зашептал Рамсес, увидев друга в дежурке, через которую тот проходил.

– Ничего. К планете теперь полечу исправлять то, что натворил…

– Но это же здорово. Долория тоже летит…

– Нет, Рамсес, я за неё лечу, – грустно проговорил Вальтер.

– Понятно, – вздохнул дежурный, – но не печалься, в жизни всякое случается.

– Верно, – тоже вздохнул друг, – но почему-то всегда «это всякое» только ко мне и липнет.

Вальтер вышел, а Рамсес, повернувшись со своим креслом к пульту, стал просматривать параметры контрольного экрана. Он задумался над последними словами друга и вдруг вспомнил, что Вальтеру действительно постоянно не везло.

Однажды ещё в университете он зачем-то зашел в комнату электронных стабилизаторов и стал разглядывать их работу, совершенно забыв о том, что туда без специальных костюмов входить опасно. Его полуживого вытащили оттуда, а он по дороге в больницу всё кричал, что в третьей линии двенадцатого отсека серьезные неполадки. Когда пришли проверить, то слова его оказалось точными, ещё бы немного и могла произойти серьезная авария в системе электронного оборудования всего учебного комплекса.

Руководство тогда не знало, что делать с ним. Наказать его за то, что он нарушил технику безопасности надо бы, но это грозило отчислением из университета. А он был способным студентом и заметил то, что очень чуткие приборы слежения не заметили, и тем спас целый блок учебной программы, за такое благодарят. Так что после выздоровления, Вальтера оставили учиться, тихо замяв это «ЧП».

Во время учебной экспедиции на одной из планет его вдруг смыло мощной волной воды и унесло в открытый океан. Поиски Вальтера привели к находке, ради которой и посылалась третья по счету научная экспедиция.

И так было всегда. Он мог случайно остановиться возле какого-то работающего двигателя, и можно было сразу сказать, что здесь есть какие-то поломки или они вот-вот случатся. Что притягивало Вальтера к проблемным местам, он и сам не мог ответить. Просто случайно захотелось ему и всё. Вечная случайность всегда преследовала его. Что на этот раз он почувствовал и почему изменил рисунок? Видимо, не случайно, и это наверняка через время всплывет в отчетах исследователей.

Рамсес размышлял, а Вальтер тем временем зашел в медицинский отсек.

– Антони, дай мне успокаивающего или что-нибудь от головной боли, – сказал он и опустился в кресло возле входа, – голова просто трескается.

– Что, на тебе воду возили? – весело проговорил доктор, глянув на Вальтера.

– Воду? Не знаю, может, ещё будут возить, – потирая голову, проговорил он, – а вот пшеницы сегодня ночью я покосил порядком.

– Что, правда, покосил? – спросил Антони, подсаживаясь к Вальтеру и включая диагностическую аппаратуру.

– Да, представляешь, мало того, что вместо кругов на полях у меня получился квадрат ровнюсенький такой, так ещё на нем и растения исчезли куда-то, нигде их ни в каком пространстве нет.

– Может, их там и не было? – предположил доктор.

– Ну да, по квадрату, выверенному с компьютерной точностью, их там забыли посадить, – вздохнул Вальтер, – и к тому же корни от растущей там прежде пшеницы остались. Срезало их ровненько, словно тамошний цирюльник бакенбарды на щеках сбрил. Сам не представляю, куда все делось. Я ведь знак «Ф» с «М» перепутал. Притом в фазе 4. А «Ф» – это вектор, «М» – замкнутое пространство. Вот и суди. «М-4» укладывает колоски внутри круга, словно прическу делает, а «Ф-4» в своем квадрате колоски состригло и раскидало на все четыре стороны.