Дмитрий Перцов Жюль. Дело о хромоногом Фаусте

Вместо предисловия – познакомимся с Жюлем

Наш герой не француз, и зовут его не Жюль. Но всем вокруг он говорит, что зовут его Жюль, а вопроса национальности избегает, вследствие чего никому не ведомо, откуда он родом. Скажем, что Жюль – путешественник и гражданин мира без всякой этнической принадлежности.

Некоторые люди называют Жюля Жюлик. Не потому что он маленький (он не маленький), а потому что это созвучно со словом «жулик». В чём, разумеется, нет никакой справедливости, поскольку Жюль раскрыл не одну сотню преступлений, среди которых четырнадцать убийств и две попытки переписать историю.

О детективных методах Жюля говорить пока рано – их раскроют нижеследующие рассказы. Отметим только, что этот неординарный человек обожает опрос подозреваемых, стрекот кузнечиков, сбор улик и свежевыжатый банан (хоть пить его из трубочки не представляется возможным).

Вы спросите: помилуйте, но как факты о банане и сверчках связаны с раскрытием дел? – и будете, несомненно, правы. Воистину, никак. Но в том и кроется казус! У Жюля мало что связано с чем-либо, но папка успешных расследований растёт, словно ребёнок с трёх до восьми лет, – и хоть ты тресни.

А теперь приступим к делу.

Дело о хромоногом Фаусте

Жюль ехал в милый немецкий городок Рюдесхайм-на-Рейне утренним поездом, следующим из Франкфурта-на-Майне. Он не планировал заниматься сыскной деятельностью и уж точно не рассчитывал ловить дьявола за рога – но что вышло, то вышло. Следует заметить, что знаков, указывающих на будущие мистические события, было предостаточно:

• Жюль опоздал на поезд, но поезд опоздал тоже;

• по пути на вокзал ему дорогу перебежал ребёнок с чемоданчиком в виде чёрной кошки (Жюль сделал мальчику замечание и посоветовал сходить к гадалке);

• какая-то сонливость и лень.

Все эти знамения Жюль проигнорировал. Он уселся возле окна, и все мысли были заняты давней мечтой – о создании блога путешественника. Голова гудела, точно старый поезд, на каких ему приходилось ездить в менее благополучных странах. Какой будет концепция блога? Какое название? «Жюль-путешественник» – банально или, напротив, чересчур смело? «Место восторга, а не преступления» – хороший слоган? И стоит ли поместить на логотип утку? Вопросов – миллион, а ответ один: да, стоит. Ибо утки, а вовсе не голуби – райские птицы.

И предвестники чуда.

Первую тему Жюль определил давно, и звучала она так: «Кто путешествует, тому приятного аппетита». Чего греха таить: в плане еды Жюль – настоящий серийный маньяк. Только посмотрите – спустя полчаса от начала поездки он приговорил три круассана, две сосиски, половинку брецеля, и всё это – с красной пеленой перед глазами. Разве что кровь с клыков не стекала. Знают всё-таки немцы толк в выпечке, думал Жюль, впиваясь в мягкую плоть круассана.

Также он поделился1 тремя булками с соседом; тот представлял из себя милого дядечку с серыми пуговицами на рубашке, некрасивыми усами и в бесформенных джинсах.

– Чем обязан?

Дядечка придерживал рукой чемодан на колёсиках. Вместо того чтобы убрать эдакую бандуру на полку, он зачем-то поставил её рядом. Как опрометчиво! Даже младенец знает, что чемоданы (и в особенности те, что на колёсиках) всегда норовят куда-нибудь улизнуть. А уж если рядом чемоданный вор (особая разновидность воров, двадцать четвёртая в классификации Жюля), то пиши пропало.

– Видите ли, я детектив, – ответил Жюль, – и поэтому категорически внимателен к деталям. С самого начала поездки меня не покидало ощущение (и в последние пять минут оно лишь усилилось), что… у вас нет трёх булок. Вручив их вам, я исправил данную оплошность. Вы ведь голодны? Все люди голодны. Просто не все готовы в этом признаться. Особенно первому встречному. Особенно в поезде.

Жюль улыбнулся так, как улыбался лишь однажды: в Тбилиси, когда благодарил официанта за роскошные хинкали с сыром. По задумке, эта улыбка должна была сразить собеседника наповал.

– Вы и впрямь бесконечно наблюдательны, – не без уважения, но с долей сарказма заметил сосед – пока неясно, сражённый ли. После этого он запихнул одну булку в рот, две оставшиеся – в чемодан, а пухлое своё тело – в другой конец вагона. Другими словами, встал и ушёл, не обронив ни слова благодарности. Ещё и разбудил скрипучими колёсиками всех, кто умудрился вздремнуть.

– Эх… – Жюль только и сумел, что горестно вздохнуть, и весь остаток пути провёл в одиночестве. Дышал в стекло, рисовал геометрические фигуры, а в тоннелях, когда окно превращалось в зеркало, рассматривал собственную щетину. Потом он прикрыл глаза, из-за чего пропустил пейзаж с мельницами и – во время короткой остановки в Наттенхайме – потешную бабушку.