Бармен заморгал ещё чаще, точно пулемётом.

– А седьмая? – тихо спросил он.

– А! – Жюль хлопнул в ладоши. – Молодец, подметили! А седьмая стихия, герр бармен, – это загадка. И вы – носитель её.

Бармен опешил.

– Что?

– Не «что», а «чего». Загадки, вы носитель загадки, улавливаете лингвистическую тонкость? – бармен открыл было рот, чтобы ответить, но Жюль продолжал, делая голос то громче, то тише. – Вас что-то гложет. Возможно, нечто опасное. Не исключено, что вы просто потеряли любимый брелок с головой черепашки, но я доверяю интуиции, хоть она и не доверяет мне, и поэтому хочу, чтобы вы поведали мне абсолютно всё – даже если речь идёт о сущем кошмаре.

Повисла пауза. Бармен огляделся по сторонам.

– И с чего бы мне это делать? – спросил наконец он, хоть и не очень уверенно. Частота его морганий снизилась, и даже страх поблёк – слишком сильно давил на него Жюль своей ерундистикой.

– Я частный детектив. Моё имя – Жюль. И я помогу вам, чего бы мне это не стоило.

– Прям чего бы не стоило? – заинтересовался бармен.

– Ха! – обрадовался Жюль. – Теперь вы поймали меня на лингвистической тонкости, и за это я вручаю вам балл. Нет, я не имел в виду, что пойду ради вас на смерть или, допустим, сам заплачу за то, что распутаю ваше дело. Заплачу я исключительно за заказанную говядину (надеюсь, она действительно вкусная). Герр бармен, я вижу, что дело серьёзно. Это написано у вас на: лице, шее, ладонях, волосах. Я применю все свои таланты и навыки, чтобы вывести преступников на чистую воду (если речь идёт именно о них либо о нём). А в конце вы сами решите, какого вознаграждения я достоин. Ну? Уговор?

На протяжении этого сумбурного диалога выражение бармена менялось. От страха – к недоумению, от недоумения – к недоверию. И финальная остановка – надежда. Такое происходило повсеместно. Жюль не умел определять профессию человека по пятнышку на ботинке. Но он обладал невероятной способностью влиять на психику собеседников. Абсурдностью ли своего поведения или харизмой – оставалось загадкой, но ему всегда шли навстречу, доверяя самые сокровенные тайны. Вероятно, ни один мозг не в состоянии противостоять бездне хаоса, что содержит в себе душа Жюля.

– А вы правда детектив?

– Абсолютно точно верно.

– Что ж. Давайте поговорим после закрытия бара. Мы работаем до последнего клиента, но обычно закрываемся примерно в полночь. Дождётесь?

– Конечно, дождусь, – сказал Жюль и вернулся за свой столик, попутно прошептав человеку рядом: «Я видел, как вы стащили бирдекели. Лучше бегите от греха».

А потом с таким остервенением съел свой заказ, что спасибо никто полицию не вызвал, мол, в баре ужиновый садист.

***

Жюль и бармен (звали его Рихтер) прогуливались по набережной, попивая из картонных стаканчиков горячий «Апфелвайн». Огромный белый глаз с кратерами-катарактой наблюдал за ними с небес. Рюдесхайм притих, затаился; лишь где-то в глубине, в одном из ресторанов, продолжали шуметь туристы. Вроде бы итальянцы.

– Рейн, – произнёс усталый после смены Рихтер. – Не река, но – аорта, по которой течёт дух моих предков. Глядя на него, я успокаиваюсь. Даже если он шумит. Даже если гроза. Рейн помнит всё. И знает всё. Он прекрасен, словно живой кристалл, из которого рождается жизнь. Вы уже плавали на пароходе?

Жюль не очень внимательно слушал собеседника, поскольку пытался не становиться на трещины в асфальте. Но вопрос он услышал и мигом ответил: