Хорошее «после обеда».

Со вздохом покосился на забытый ею на столике металлический коробок с сигарами и поморщился от раздражения.

Бесит!

Я всегда был отчасти свободен, несмотря на то, что попал в неволю ещё худощавым несмышленым мальцом. Чтобы выживать, всего-то приходилось хорошо биться. Никакого коленопреклонения, ползания на четвереньках, заглядывания в пасти аристократам-извращенцам. Выигрывать, не мешать свободным и не буянить на прогулках — три простейших правила.

Да, я получал копейки, которых с трудом хватало на еду. Да, я не имел возможности прикоснуться к женщинам. Свободные редко берут в дом бойцов, а невольницы никогда не отходят от своих хозяев. Да, всё, что я имел — холодная пустая клетка в подвале, которую разрешено покидать лишь на определенное количество времени, чтобы утолить голод и выпустить волка размяться. Но моя честь, моё самоуважение и мой дух всё ещё были при мне.

Пока не на коленях — свободен. Бои — мелочь.

Не повезло лишь единожды, когда на пару недель меня выкупила мадам Зильвар… Этого времени хватило, чтобы начать ценить то, что имел. Чтобы поблагодарить всех возможных богов за то, что попал к предпринимателю, а не «домашнему» хозяину.

Мы, оборотни, не умеем подчиняться. Что-угодно, но, чёрт возьми, не это! Единственное, чего я когда-либо боялся, — однажды проиграть или стать неинтересным для гладиаторских представлений. В первом случае — смерть, во втором — продажа, а там, к кому попаду… Потому делал всё, что мог, чтобы выделяться. Я изучал технику боев всех возможных существ, чтобы не бросаться на них зверем, подобно своим сородичам, а играть. Народ всегда любил игры. Я выучился такому самоконтролю, что сам себе завидовал. И я никогда не оступался…

Пока меня не выставили против проклятого Жнеца.

Ещё до поединка я чувствовал, что к добру этот бой не приведет. Любимец публики, главный кормилец кошелька владельца арены… Я почти смирился с тем, что умру. Оно и немудрено — не могла ведь удача столько времени стоять хранителем над рабом. По сравнению с другими, я продержался слишком долго.

И я не мог поверить своему счастью, когда осознал, что мне повезло и в этот раз.

Там, в кабинете Фарнелли, стоя на коленях со скованными цепями руками, я с ужасом осознавал, что пришел к тому, чего боялся больше всего. Не просто хозяйка, а начальница СЦР — столичная богачка и приближенная к императору журналистка. Кошмар для свободолюбивого непокорного оборотня. Такие всегда предпочитали экзотические увлечения… 

Только оказалось, что девушка так же, как и я, не горела желанием играть в игры.

Всё ещё свободен, всё ещё над собой властен… 

Но я и представить себе не мог, что закую себя сам. Этим проклятым ароматом, этими сладкими фантазиями…

Она привлекала меня. Слишком сильно… Похоть, граничащая с безумием. Тяжелейшее испытание для самоконтроля.

Я просек, что, чем более недружелюбно себя веду, тем сильнее её от себя отталкиваю, и стал делать всё, чтобы держать от себя на расстоянии. Я разумен и я уравновешен, но кровь оборотня никогда не перестанет бурлить в моих венах. Меня слишком сильно к ней тянет, а, самое страшное, — она нравится и волку. Запертый уже слишком много времени, он всё меньше поддавался контролю.

Если я сорвусь на начальнице СЦР, меня не просто убьют — меня разбросают по всей империи по частям. Это влечение может стоить мне жизни.

Но как объяснить это тому примитивному древнему пламени, что не подчиняется ничему во всём чёртовом свете? Как перестать содрогаться от сладкого аромата, преследующего меня днём и ночью? Как перестать пытаться завести её так, чтобы, наконец, привлечь к себе внимание?