– Это вы – Костров? – услышал я сзади невероятно мелодичный девичий голосок. – Товарищ Фурин дал указание нам скооперироваться.

Вот тебе, бабушка, и «гаечка» с соточкой…На меня смотрела пара огромных зелёных глаз из-под пушистых ресниц –  Ельчук Рита, филфак, первый курс. Прикомандирована по межфакультетскому обмену с целью приобретения опыта у старших товарищей.

Насчёт старших товарищей – это она в точку, это – ко мне. Третий курс после «экватора» – сила, мощь, опыт, интеллект, особенно на фоне вот таких юных барышень. Могу научить многому! О, вот тут мои мысли понеслись семимильными скачками: какая там «гаечка» – перспективы открывались значительно более широкие!

Дело в том, что предки умотали с утра на дачу, оставив меня работать над докладом. Отец даже уступил свой кабинет с библиотекой. После того как он, доктор биологических наук, получил Сталинскую премию, мы переехали из коммуналки в Марьиной Роще в свежепостроенную высотку на площади Восстания и ощутили редкостное для той поры счастье отдельной просторной квартиры.

Загружая дачным скарбом новенький «Москвич-402», отец отдавал последние руководящие указания:

– Дробимость, комплементарность гена – за этим будущее! Я на эту тему даже мяукнуть не смел, а теперь, слава Создателю, с лысенковщиной покончено, тебе – все карты в руки! Сам Гайсинович читал твою предыдущую работу и положительно отозвался, а тут, возможно, и рецензию напишет. Цени! Так что за стол, и чтоб – пар из ушей!

– Сынок, – это уже, матушка – больше двух часов подряд за книгами не сиди, делай перерыв и гимнастику для глаз, помни, у тебя астигматизм! И не сутулься! Щи на плите, в «Кулинарии» заберёшь заказ – зразы, котлеты по-киевски и салат «Мимоза». – мамуля незаметно сунула мне в руку голубовато-серенькую 50-рублёвку.

Так что генетика с натовцами чуток подождут, от них не убудет. Пора с новой коллегой поближе знакомиться. А коллега – хороша, до чего хороша! Миниатюрная, худенькая, остроносая, две толстенные косы цвета зрелого одесского каштана. Глазищи с ресницами и волшебный голосок я уже упоминал, одета неброско, но и мы ж не на танцульках.

– Я тут первый раз, у вас всё такое интересное! – корпус биофака действительно стоит в стороне от других основных зданий МГУ и скрыт вековыми липами. В коридорах – запах мышей, опилок, карболки, витают легенды о призраке шестиногой собаки и сбежавших из вивария крысах-мутантах – всё это специфически действует на неподготовленную психику неофитов, особенно – нежных филологинь.

Прогулялись до моей родной лаборатории. Мышатина шибает в нос ещё сильнее, стены под потолок уставлены клетками, в одних – бурлит жизнь, в других – снимает свою жатву смерть, наука, увы, требует жертв. Среди стеллажей – одинокая фигура в заляпанном халате – наш затворник с замысловатым именем Маркслен. Светлый ум, горящие научным фанатизмом глаза, прожжённые химикатами покусанные руки – быть ему великим учёным, если не сожрут «пыльные шлемы».

– Рита, это – Маркслен, Маркслен, это – Рита!

– Угу. – бурчит франкенштейн, ничто, никто и никогда не сможет отвлечь его от предметных стёкол и чашек Петри. – Как твой доклад?

– А вот над ним-то как раз сейчас упорно работаю, отвечаю я, открывая одну из клеток – очередное испытание моей прелестнице.

– Рита, это – Лёня, Лёня, это – Рита.

Большой белый крыс радостно рысит по протянутой руке, обегает мою шею по плечам, щекочет щёки и нос голым розовым хвостом, оставляет на воротнике крысиное приветствие.

– Привет, Лёня, как дела – звонко смеётся девушка, подставляя ему ладошку.