Одна из особенностей именно современных подростков – сосредоточенность на виртуальном мире: играх, общении в социальных сетях, планшетах и смартфонах. Многие взрослые боятся этой тенденции и борются с ней, хотя, если задуматься, это просто характеристика времени. Дети освоили технику быстрее взрослых и быстрее вошли в этот мир. Но факт остается фактом – общение подростков во многом виртуальное – в сети заводят друзей, ссорятся, лидируют по количеству лайков, троллят, травят неугодных…
Еще одна неожиданная особенность времени – огромная потребность подростков в подвижных детских играх, в которые раньше играли дошкольники и младшие школьники. Это недоигравшее поколение. Родители очень увлеклись ранним развитием, кружками, секциями, ранним овладением языками и сочли ненужной детскую игру. А зря! Детская игра несла в себе много функций и смысла, решала психологические проблемы и задачи социализации. Вот подростки и стремятся наконец добрать то, чего недобрали в детстве. С удовольствием они играют в салочки, колдунчики, прыгают, бегают и радуются жизни. Иногда это выглядит странно – высокие, взрослые на вид «дяди» и «тети» бегают и громко смеются, играя в догонялки.
Глава 4
Экзистенциальное углубление: вызовы подросткового возраста
В советской психологии подростковый кризис обсуждался. Регресс, трудновоспитуемость, конфликты – признаки кризиса сформулировал еще Л.С. Выготский. На Западе сегодня считают, что кризисом называть возрастные изменения неправильно – слишком драматичный взгляд. Просто трудный возраст – для взрослых и прежде всего для самих ребят. Кажется, что подростки намеренно делают все возможные и невозможные глупости и ошибки, рискуют, ищут пределы дозволенного, провоцируют, что-то кому-то доказывают. Родители с наступлением подросткового возраста своих детей сами попадают в период жизни, который можно назвать экзаменом на зрелость – не ребенка, а их собственную. Это очень непросто.
Господь призвал Авраама и говорит: «Отдай мне в жертву твоего сына!»
– Которого? – спрашивает Авраам.
– Вот этого, пятилетнего.
– Возьми лучше этого, тринадцатилетнего, – торгуется тот.
– Да разве это жертва? – удивляется Господь.
Настроение этого анекдота созвучно противоречивым чувствам взрослого, который часто теряет ориентиры. И все-таки наш первый тезис о 13-летних таков: очень хорошо, что подростковый кризис наступает в 13 лет. Это – его время.
Антон – сын очень интеллигентных родителей. Разговоры обо всем, философские размышления, поэтические рефлексии о доброте и смысле – все это он любил с детства. Антон обожал своих папу и маму, любил бабушку и дедушку. Когда ему было чуть больше 12, дедушка умер, и родители попросили Антошу какое-то время пожить с бабушкой, совершенно убитой горем. Мальчик согласился с энтузиазмом. Теперь он мог сделать большое хорошее дело. И он стал настоящим психотерапевтом: понимал, утешал, предупреждал любые недовольства и решал проблемы. Сегодня Антону 32, у него есть прекрасная жена и маленькая дочь. И… он пришел на терапию, потому что неожиданно у него начался подростковый возраст. Немного запоздавший. Он чувствует себя раздираемым противоречивыми желаниями: хочет доказать жене, что может бросить к ее ногам мир (ну или хотя бы получить высокооплачиваемую работу), и одновременно – покорить всех женщин мира, он любит своего ребенка и в то же время планирует проекты, в которых присутствие в его жизни детей совсем не учитывается. Ерничает над родительским идеализмом и очаровывается сомнительными приятелями. У Антона тот самый кризис идентичности, который его ровесники пережили 20 лет назад. Сокрушительные метания 32-летнего мужчины ведут к гораздо более разрушительным последствиям.