Только здесь, в танцклассе, она могла хоть немного отвлечься, побыть самой собой. Хотя, занятия больше злили, чем вызывали удовлетворение.

Леночка никак не могла сбросить лишний вес!

Она уже была рада микроскопическим порциям за обедом, но проклятый организм не переставая орал: «Хочу жрать!».

А чертовы весы каждое утро показывали всё те же пятьдесят пять килограмм! Вместо максимальных для балерины её роста сорока.

Отработав в танцклассе положенные утренние два часа, Леночка пулей летела на кухню.

Вместе с Патрисией готовила завтрак и садилась за стол. Чтобы ровно через три минуты увидеть перед собой идеально пустую тарелку, в которой не осталось ни крошки.

После завтрака наступало время ежедневной уборки.

«На кой ляд нужно вылизывать эту виллу каждый день?» - думала Леночка. – «Кроме нас двоих тут никого нет! И я плюну в рожу каждому, кто скажет, что за сутки мы успели засраться по самые уши!»

Но продолжала невозмутимо мыть коридоры и лестницы, радуясь, что ей, как и в прошлом году, закрыт доступ в левое крыло виллы, которое, так же ежедневно, «вылизывала» сама Патрисия.

Ровно в час пополудни наступало время обеда, по скудности блюд и порций мало чем отличавшегося от завтрака. И заканчивавшегося так же быстро.

«Отобедав», Леночка в сопровождении Патрисии топала в библиотеку, где её «тюремщица», открыв все тот же словарь, отмечала точками количество слов, которые предстоит выучить.

Леночка запоминала слово. Произносила его, так как могла. И бесконечно повторяла вслед за Патрисией правильное звучание. Музыкальный слух давал возможность заучивать влёт. А то, что структура обоих языков, русского и французского, оказалась схожей, позволило достаточно быстро научиться составлять из слов предложения.

- На сегодня все, - через два часа «экзекуции» Патрисия поднималась из кресла, - вы, мадмуазель Хелен, можете отправляться в бассейн, - разрешение мало чем отличалось от приказа.

***

Спустя две недели после отъезда Халфина, Патрисия, едва успев позавтракать, сообщила подопечной:

- Я еду в город.

Леночка кивнула, дав понять, что уловила смысл фразы.

- Вы, Хелен, идете в свою комнату, - продолжила отдавать короткие приказы и указала рукой на лестницу.

Очередной кивок подтвердил согласие.

Про себя же Леночка подумала: «Давай-давай! Чухай! А я тем временем осмотрюсь! Нужно же узнать, для начала, что вы прячете в том левом крыле виллы? Да и по территории пробежаться не помешает. Мало ли какие сюрпризики могут ждать?» - вынула из кармана широкой юбки очередное письмо. Протянула:

- Отправьте, пожалуйста.

Патрисия, как и Леночка пару минут тому назад, ограничилась кивком и взяла исписанные листки и снова повторила:

- В комнату, пожалуйста.

Леночка, вздохнув, поплелась к лестнице.

О том, что её затея с осмотром потерпела фиаско, девушка узнала, едва, увидев из окна, как крохотный Рено Патрисии покинул территорию виллы, подбежала к двери и попыталась выйти.

Дверь не открывалась!

Леночка прекрасно знала, что комнату невозможно запереть на замок по причине отсутствия оного! Уставилась в угол, где равнодушно мигала красная лампочка видеонаблюдения.

- Значит, записываешь, хочешь узнать, увидеть, как я стану волосы на себе рвать?! – сложила пальцы в кукиш. Ткнула в угол: - Накося выкуси! – сбросив таким нехитрым способом агрессию, подбежала к кровати и рухнула в неё ничком. Не смогла сдержаться и зарыдала.

Патрисия вернулась спустя два часа.

- Мадмуазель Хелен, нам пора готовить обед.

- Сама готовь, жабоедка, - пробормотала Леночка вслед своей «тюремщице».