Пятая неделя моей работы началась с потрясающего известия. Барыня-сударыня Екатерина Евгеньевна покинула резиденцию на пару дней. Как она сказала Давиду Дмитриевичу, а тот пересказал Ларисе Андреевне: «Отдохнуть в спа-центре и пошопиться с подругами».

Да хоть в экспедицию на Мадагаскар она отправилась.

Я наконец могла вдохнуть полной грудью аромат свободы!

Никакого нагнетания обстановки и тревожности, что меня в любой момент отчитают на ровном месте. На целых. Два. Дня.

Добби свободен.

И солнышко грело нежнее, и работа делалась легче.

Я быстро уложила детей спать и решила подкрепить прекрасное настроение щедрой порцией мороженого. Знаю-знаю, для фигуры сладкое, да еще и на ночь, вредно. Но сдерживать душевный порыв было невозможно. В обычное время мы бы уплетали вкусняшки с сестрой, хихикая и сплетничая на маленькой кухонке в родной пятиэтажке. Я очень тосковала по беззаботным моментам с ней.

Я достала из морозильной камеры ведерко и включила негромко Дэвида Боуи. Его сборник хитов «ChangesOneBowie» переслушивала несколько десятков раз.

Пританцовывая, вооружилась чайной ложкой и потянулась к настенному кухонному шкафчику за топингом. Как назло, бутылка с шоколадной добавкой стояла на краю самой верхней полочки, до которой я со своим ростом метр семьдесят один не дотягивалась.

— Давай же… — встала на носочки и подпрыгнула.

Как Лариса Андреевна достает продукты с верхних полок? Носит с собой переносную мини-стремянку?

— Ха-ха, точно, — я посмеялась со своей нелепой шутки.

Сомневаюсь, что с ее болями в коленях она могла позволить себе забираться на нижние тумбы для готовки еды.

— Над чем смеешься? — приглушенный бас Суворова, раздавшийся над ухом, мгновенно стер усмешку с моего лица.

Я подскочила от испуга и выронила ложку. Вздрогнула повторно от лязгающего звука серебра о поверхность столешницы. Пошатнулась и уткнулась лопатками в начальника. Ощутила, как мышцы его груди тут же напряглись, превратившись в горячую сталь под хлопковой белой футболкой.

— Ерунда, — слетело бормотание с моих неподвижных губ.

Давид Дмитриевич подкрался бесшумно и остановился в недопустимой близости. Дышал мне в плечо, пуская равномерные волны мурашек по коже.

— Тебе помочь? — он неотрывно гипнотизировал меня спокойным, тягучим взглядом.

Я чувствовала, как вновь теряла связь с настоящим миром, засмотревшись в дымчато-голубые глаза, обрамленные мелкими морщинками.

— Нет. То есть, да. Пожалуйста. Мне нужен шоколадный топинг.

Вместо того чтобы отойти в сторону, Суворов придавил меня к краю столешницы собой, вплотную прижавшись всем телом. Поднял мощную руку и не оставил мне выбора. Пришлось пустить слюнку на то, как перекатывались рельефные мышцы. Хотелось дотронуться до них, стиснуть, проверить твердость.

— Держи, — Давид Дмитриевич поставил стеклянную бутылку рядом с ребром моей ладони, упертой в столешницу.

Почему он... снова делал это? Уничтожал расстояние, нарушал душевное равновесие и безжалостно утягивал за собой в бездну запретных удовольствий.

В присутствии своей невесты Суворов даже дышать в мою сторону отказывался. Словно брезговал и ни во что меня не ставил. Когда рядом находилась она — я растворялась в воздухе, превращалась в пустое место.

— Спасибо, — ответила, пытаясь держать дистанцию между нашими ртами.

Позволила себе наглость и деликатно отодвинула Давида Дмитриевича, чтобы засеменить к кухонному островку. Я притянула к себе ведерко и зачерпнула ложку с горкой мороженного. Замычала от удовольствия и приятного сливочно-карамельного вкуса.