Примерно к середине ночи мы добрались до следующего оврага, такого же маленького и неглубокого, как тот, в котором мы провели весь день. И решили, что на сегодня с нас достаточно, мы слишком устали, чтобы идти дальше. Еды у нас не было. Леся сделал вид, что не голодна, улеглась в небольшую ямку между корнями исполинского дерева на самом дне овражка, запахнула пальто и закрыла глаза, притворившись, что спит.

А я занялась устройством лагеря. Снова спать на земле мне не хотелось, тем более, что на склонах росло очень много сухой травы, которая могла бы заменить мне тюфяк. А еще надо было подумать о том, что поесть и что попить. К моей радости на дне оврага бежал крошечный ручеек, была ледяная и ломила зубы, но очень вкусная. Напившись вволю, позвала Лесю. А сама принялась копать ямку чуть ниже по ручью, чтобы вымочить в ней какарушки.

- Что ты делаешь? - Леся с любопытством смотрела, как я пыхчу, стоя на коленях перед руслом ручья. Под ноги, чтобы не промокнуть, я подложила кусок толстой коры, найденной тут же.

- Хочу вымочить какарушки, - объяснила я. - Мы не сможем дойти до пределов Мертвых земель, если не будем есть.

- Меня поддержит магия... Я могу обходиться без еды очень долго, - моя спутница смотрела на меня снисходительно.

Я пожала плечами:

- Я не могу. Мне надо есть и желательно три раза в день.

Леся кинула и отошла, отправившись дремать в свою ямку. А я почему-то не сказала ей, что эта выемка больше всего похоже на наполовину готовую берлогу какой-то нежити. Не нарочно, просто не придала этому значения. Как и тому, что Пузик, вместо того, чтобы носиться по кустам в поисках насекомых, жался к моим ногам и испуганно прижимал уши. Правый и Тринадцатый исчезли почти сразу, как мы остановились, им тоже надо было поесть, а ручей был слишком мал, чтобы в нем водилась рыба. Но моя гурлинка сообщила мне, что совсем рядом протекает маленькая речка. И если повезет, то рыба будет не только у птичек, но и у нас.

Когда ямка была готова, а муть смыло потоком воды, я высыпала собранные по дороге какарушки. Пока орешки отмокали, у меня было время поискать что-нибудь еще. И я отправилась гулять по оврагу, внимательно осматривая стволы всех встречающихся деревьев. Литься давно облетели, и определить вид дерева я не могла.

Очень быстро я набрела на брабы. К моему удивлению, эти большие плоды, которые заменяли путникам фляжки с водой, росли на кустах, а не на деревьях. Я и увидела-то их только потому, что в темноте приняла за упавшие с молочного дерева прошлогодние пузыри. Я набрала их столько, сколько смогла унести. Пусть корка на них стала тверже и гораздо прочнее, но нам выбирать не приходилось. Главное, жидкость внутри не затвердела. Я проверила разбив один браб камнем.

Пока искала молочное дерево, возвращалась к месту ночевки еще несколько раз. Принесла бересту, из которой хотела сделать заплечный короб для запасов, сухую траву, чтобы устроить себе постель, дрова для костра. Я не знала, сможем ли мы добыть огонь, потому что об этом я тоже не думала, когда бежала из Гнезда Гурлинки. Но горка сухих веток внушала надежду. Вдруг Леся, которая уже вовсю посвистывала носом, сможет развести огонь магией...

Молочно дерево в этом овражке оказалось только одно. Очень старое, покрытое прошлогодними пузырям, содержимое которых затвердело почти до каменного состояния. Еще немного и не выдержав свой собственный вес они упадут... Такие пузыри мы с Мишкой отмачивали в воде, чтобы потом разрезать на «конфетки». Пузыри этого года все еще были мягкими, хотя молочный сок внутри них тоже был довольно густым. Я побоялась, что мягкие пузыри этого года порвутся, если я положу их в берестяной короб собственного изготовления, поэтому набрала прошлогодних, твердых. Решила, что вымочу их в ручье... Ножа у меня тоже не было... решившись на побег я действовала скорее на эмоциях, и совсем не думала головой. И сейчас, когда эмоции схлынули, а мозг, наконец-то включился и ужаснулся тому, что я натворила без него, у меня появилось желание вернуться домой.