Борис резко вскинул голову и взглянул на Мишку с прищуром. Как будто бы хотел просветить его насквозь и убедиться, что тот сказал правду. Или, наоборот, развенчать его сказки. Но так он напугал бы мальчишку, который только-только начал нам доверять.

- Дорогой, - я слегка придвинулась к нему и обняла со спины, - скоро рассвет. Тебе лучше пойти в дом и лечь спать.

Борис взглянул на небо и кивнул, мол, согласен. Но тем не менее остался на месте, по прежнему глядя на мальчишку. Только сейчас недоверие в его глазах сменилось задумчивостью...

- Что за поводок? - спросил он.

Мишка кинул на него взгляд исподлобья и потупился.

- Ну, - замялся он, - я не знаю, как оно на самом деле называется. Это я так назвал... У всех некромантов есть, которые светлейшему служат. Кроме вас...

- Поясни, - Борис явно о чем-то начал догадываться...

- Ну, - мальчишка снова метнулся глазами к Борису и уткнулся в землю, - это у всех некромантов в крепости... И молодых и старых... Их тьма как будто бы перетянута... вроде как собака на цепи.

- Чем перетянута? - вмешалась я. До меня, как до утки на третьи сутки стало что-то доходить... Парнишка-то, как он сам рассказал, незарегистрированный некромант, то есть тот, который не прошел обучение в княжеских школах для некромантов. Не потерял память о прошлом и, кажется, не только ее...

- Светом, - буркнул мальчишка. - Даже у темного князя он был. Поэтому я и не хочу к Светлейшему в лапы. У меня и так ничего нет, так потом еще и свободы не будет. - Он вдруг шмыгнул носом и опустил напряженные плечи, - и папку забывать не хочу. Я его и так плохо помню. - Он вдруг вскинулся и заглянул мне в глаза... В предрассветных сумерках я видела, как они блеснули влагой, - кроме памяти у меня никого и ничего нет. И я не отдам. Никому...

В его голосе звучало такая отчаянная уверенность, что я сразу поверила. Не отдаст. Лучше сбежит в Мертвые земли и погибнет в лапах нежити, но свободу и память о приемном отце не отдаст. И это показалось мне настолько близко моему собственному мироощущению, моим принципам и мыслям, что я кивнула, соглашаясь с его доводами.

Но Борис только хмыкнул. Озабоченно взглянул на небо. И встал. Оглядел сгорбленного Мишку и позвал его:

- Идем, - прихватил веревку, висевшую на ветке дерева, росшего чуть в стороне, и зашагал к входу в дом в полной уверенности, что мальчишка последует за ним.

И был прав. Мишка не задержался ни на секунду. Послушно встал и опустив голову едва ли не ниже плеч последовал за ним...

- Подожди, Борис! - остановила я мужа. Вскочила и подбежала, останавливая его у самого порога, - что ты хочешь сделать?!

Веревка в руках мужа недвусмысленно намекала на его намерения, но я решительно отказывалась верить, что он на самом деле собирается связать мальчишку.

- Иначе этот поганец сбежит, - буркнул он недовольно. - Я с ним еще не закончил, и не хочу всю завтрашнюю ночь носиться по окрестностям и искать его косточки.

- Нет. - Я была абсолютно спокойна и уверена в своих действиях, - ты этого не сделаешь. Он человек, а не животное, чтобы держать его на привязи. И с ним можно договориться. - Я повернулась к Мишке, застывшему в двух шагах от меня. И немого удивилась. Парнишка-то оказался на целую голову выше меня. - Мишка, - улыбнулась я ему, - пообещай, что ты останешься здесь до следующей ночи, чтобы закончить разговор с Борисом?

Мишка тряхнул кудлатой головой и буркнул:

- Обещаю... Все равно мне некуда идти. Темнейший засел в крепости надолго, наши там гурлинку поймали молодую еще. Теперь мучить будут... птицу...