А что, зря что ли, я сделала все, чтобы пройти эти многочисленные тесты и ментальные проверки?

Макбрайд не говорил мне прямо, но, исходя из его поведения, я сделала вывод, что зеркальцу мое сочинение понравилось, и психованной оно меня не сочло.

Тогда, помня о том, что пообещал Кайзеру объявить меня «блуждающей разумом» любой ценой, Макбрайд расчехлил свои психологические тесты.

Призвав на помощь все свое самообладание, внимательность, память, ум, сообразительность и интуицию, я щелкала эти тесты, как орешки, постоянно проводя параллель между этим и своим миром.

Например, тут тоже существовал тест, очень похожий на тест Роршаха. Так же, как и другие.

Будь Макбрайд по характеру хоть немного похож на Кайзера, думаю, он бы без зазрения совести подтасовал результаты.

Но он оказался болтуном, падким на лесть, которой я осыпала его каждую нашу встречу, нежели сторонником решительных действий, и это сыграло мне на руку.

И вот сейчас я держала в руках свой драгоценный билет на свободу!

– Спасибо дорогой доктор Макбрайд, вы – настоящий профессионал, светило магической психиатрии! Не сомневалась, что вы вынесете единственно верное и правильное решение! – с чувством проговорила я. – Можно вас расцеловать на прощанье?

– Леди Максимилиана, постойте-ка! Есть один нюанс. Дайте-ка сюда вашу руку. Нет, не левую. Правую.

Я сделала, как он велел, ожидая подвоха – и не зря…

13. ГЛАВА 13

На моем запястье оказалась красная нитка, скрепленная металлической пластинкой, на которой было написано...

«Кайзер».

– Это что еще за…?

Я очень сильно захотела выругаться матом, но, само собой, сдержалась.

Едва сдержалась.

– Видите ли, какое дело, дорогая моя леди Роуэн. Все-таки какое-то время вы содержались в нашем хм… заведении. Подозрение в «блуждании» вашего разума было… Поэтому я имею право передать обязанность надзора за вами вашему единственному живому родственнику, коим является ваш муж. Ничего такого, леди Роуэн, уж не подумайте! И все-таки мне будет спокойнее, если какое-то время полковник будет за вами приглядывать, держать вас в поле своего зрения, так, хм, сказать…

– О, дорогой доктор Макбрайд, если вам так будет спокойнее, то разумеется, – широко улыбнулась я и потрогала браслет. – Ваши решения всегда такие мудрые и профессиональные.

– Искренне жаль, что вы нас покидаете, леди Роуэн, – помахал на прощанье Макбрайд. – Мне будет не хватать вдумчивых бесед с вами. На моей памяти, вы первая пациентка, с кем было столь приятно вести беседу…

Чертов докторишка!

Едва вышла из кабинета Макбрайда, то захотела тут же порвать наручник, а пластинку с ненавистным именем Кайзера швырнуть в унитаз туалета психушки.

Я вцепилась пальцами в красную нить, натягивая до предела, так что алый след запульсировал на запястье.

Пластинка с его проклятым именем…

Кайзер.

Уничтожить! Сорвать к чертям собачьим!

Но я понимала – нельзя.

Не сейчас.

Сестра милосердия Ульха, которая проводила меня в палату, сразу же спросила:

– Макимилианочка, неужто уходишь от нас?

Какое же я испытывала счастье, что сейчас покину это унылое помещение с желтыми стенами!

– Ага. Меня признали магически и психически здоровой.

– Ой, жалость-то какая! – всплеснула руками старуха. – Грустно будет без тебя. Ты это, уж заходи к нам в гости, не забывай…

М-да...

Спасибо, но нет.

Вещей у меня здесь никаких личных не было. Ведь меня привезли сюда в одной смирительной рубашке, даже без обуви.

– Сестра Ульха, а вы не одолжите мне какую-нибудь одежду? – взмолилась я. – Не в одной сорочке же мне по улице идти!

– Не беспокойся, Максимилианочка, – старушка похлопала меня по руке. – Что-нибудь придумаем!