Оторвать бы этой птичке хвостик! А если это мальчик, то сразу два!

-  Ничего не знаю. Сижу, вышиваю. Мне-то откуда знать, что там в лесу происходит? – спросила я кротким голосом, а потом отложила вышивание.- Мне бы до весны закончить! А то весной я …  растаю…

 Я резко подняла глаза, встретившись с ним взглядом. В нем не было ни сожаления, ни жалости. Только зимняя стужа, способная заморозить даже самое горячее сердце.

- Буха-а-абрь! – орал кто-то в лесу женским голосом. – Бухабрю-ю-юшка!

- Раз в лес пришли, значит, не выйдут, - резко заметил муж, не отводя взгляда. – Чтобы другим неповадно было…

 Даже мне показалось, что столбик термометра мгновенно опустился. За окном поднялся такой ветер, словно он сейчас лес сдует. Снежный, морозный, ледяной, он пронизывал лес насквозь, словно вымораживая в нем все живое!

Этого я допустить никак не могла!

- Не позволю! – не выдержала я, бросая пяльца на пол и наступая на них ногой. – Не позволю людей убивать! Тебе мало было тех детей, что я на носилках их лесу тащила? Мало? Да?

- Снегурочка, помни, кто перед тобой! - дернули меня Буранушка и Метелица. Волчица попыталась ухватить меня за подол снежного расшитого сарафана, но я вырывала его из ее зубов.

- Как-нибудь постараюсь не забыть! – произнесла я, подходя ближе. - Тебе меня мало? Что ж ты тогда не сказал, что жить мне до весны? А потом или в холодильник переезжай, или пусть меня лисы на север несут!

 Я стояла напротив него, как моська напротив слона. Вблизи он казался еще больше. И страшнее. Словно огромный медведь, вставший на задние лапы.

Но в отличие от холодного и спокойного слона, я планировала накусаться перед смертью. Даже в зеркале было видно, что он выше меня на минимум две головы и шире раза в три – четыре. Драгоценности на его шубе сверкали так же, как и на моем платье.

- Кто сказал ей?! – рявкнул страшный голос, а Карачун посмотрел на притихших Бурана и Метелицу. Те опустили головы, переглядываясь украдкой.

- Сама догадалась, - встала я на защиту волонтеров, загородив их собой.  Я не сводила  взгляда с мужа. – Или ты думаешь, что я совсем дура? Ты мне лучше скажи…

Ох, что я творю?

Хотя, я просто спасаю свой опальный штаб!

- Скажи мне, неужели тебе так нравится людей губить? А? Ты что? От этого удовольствие получаешь? – глотая слезы, произнесла я.

Слезы льдинками скатились по щекам и зазвенели по полу.

  – Да как ты можешь! Да я ненавижу тебя! Да если бы я знала, кто ты, я бы никогда бы не согласилась! Лучше уж с качелью на морозе, чем с тобой! – произнесла я, слыша, как ветер за окном крепчает.

- Это тебе за Маринку! – кричала я, ударяя кулаками его грудь. – Ей было шесть лет! Шесть! Мы искали ее три дня! Три дня мы мерзли в лесу, чтобы найти ребенка! А потом что? «Стоп поиск! Найдена. Погибла!». Да я когда по рации услышала, ревела еще потом две недели!  А Игорюшка? Думали, всего шесть часов! Верили, что успеем! Все шансы были! Родители вовремя спохватились, что он с горки не вернулся! А он замерз через три часа… Лег под кустик, как зайчик маленький… Свернулся калачиком и замерз… Я первая его куртку увидела, желтую… Снегом присыпанную! До последнего надеялась…

Я изо всех сил била его в грудь, пока слезы льдинками падали и разбивались.

-  Я его на руках несла! Я! А он, как живой лежал! Просто глазки закрыл…

 Меня уже было не остановить!  Да я его сейчас убью! Своими руками убью! Задушу! Допрыгну и задушу!

- Да я тебе сейчас столбик термометра отобью! – кричала я, бросаясь на его грудь в бессильной злобе. – Да я тебе сейчас снежки оторву!