— Ах так… — я стиснула кулаки от гнева.

— Да, так. Неизвестно, какую интересную траву вы еще найти сможете, Серафима. Вы мне симпатичны, как человек. Но Багратовым моя семья всей душой предана.

— Ваш отец тоже работал на отца Багратова?

— Да.

— У кого ни спроси, все тут целыми поколениями служат.

— А кто еще? — поинтересовался Мирон. — Из всех служащих только я и моя семья работает на Багратовых вот уже второе поколение.

Я не стала отвечать, просто отмахнулась. Вспомнила про врача Андрея, он тоже говорил, что его отец оказывал услуги Багратову. Может быть, просто Мирон не считал Андрея, потому что он не постоянно дежурил у Багратова, появлялся только когда была такая необходимость.

— Так кто еще сказал, будто работает на Багратовых семьями? — не унимался Мирон.

— Не важно. Я просто не так поняла! — отмахнулась.

Скорее всего, я ошиблась, неверно истолковала слова! Или Андрей немного приукрасил, чтобы расположить меня к себе. Не думаю, что Андрей соврал намеренно. Это просто мелочи!

— Кажется, это к вам.

Мирон кивнул в сторону нескольких человек, шедших в направлении дома. Две девушки и два мужчины. Их сопровождала охрана, несла сумки и чемоданы с аппаратурой. Очевидно, меня хотят приукрасить и устроить целую фотосессию.

— Лучше вам быть сейчас у себя, Серафима. И не выступать, — скупо добавил Мирон.

Я пошла в сторону дома, глотая слезы обиды.

— Серафима, — снова позвал меня Мирон.

— Что еще?!

— Я верю, что вы не хотели причинить Багратову вред. Но вашими необдуманными действиями могли воспользоваться враги, которых у Багратова немало. Его легко могли убить, — добавил мне в спину Мирон.

Я едва устояла на ногах, не думала, что все настолько серьезно! Черт, даже не рассматривала такие последствия, думала лишь о себе и об обиде на мужчину.

— Больше вас не задерживаю. Хорошего дня.

7. Глава 7

Серафима

Платье, которое мне нужно было надеть на фотосессию, выглядело, словно живое золото — струящееся, безумно легкое и очень красивое, играющее роскошной вышивкой. Закрытое, длинное — до самого пола, с шлейфом. Но все-таки позволяющее фантазии забредать очень далеко. Потому что там, где не было роскошной вышивки, ткань очень тонкая, едва заметная. На миг даже кажется, что я обнажена, а на некоторых участках тела искусный боди-арт.

Если Багратов сам выбрал это платье, у меня язык не повернется назвать его дурнем без вкуса! Платье элегантное, соблазнительное и притом балансирует на тонкой грани откровенности, которая ни за что не скатится в пошлость. Макияж довольно яркий, но не тяжелый. Несмотря на все плохое, сейчас я чувствую себя принцессой. Хочется покрутиться перед зеркалом…

— Не отказывай себе в таком удовольствии, — звучит голос Багратова.

Я оборачиваюсь к нему, выдержав небольшую паузу. После разговора с Мироном мне очень неловко! Я не думала, что Багратову может грозить опасность. Всегда считала его неуязвимым, но теперь задумалась и не могу избавить от камня на сердце.

Почему о таких важных вещах мне говорят посторонние? Почему я не могу сама об этом сказать и Багратов тоже молчит, разглядывая меня издалека. Не сдерживаясь.

Сейчас он не прячет своего мужского интереса, и я начинаю задыхаться от волн жара, от его плотного, плотсткого взгляда, снующего вверх и вниз, взбирающегося высоко-высоко под юбку платья. По бедрам и между ними. Словно оплетает меня лозами незримых прикосновений, и я становлюсь сама не своя.

Теряю остатки слов. Они просто тают на языке. Под таким взглядом даже говорить не хочется. Только целоваться… Как вчера.