Салон просторный, можно устроиться с комфортом, но когда по соседству Демид, невыносимо тесно.
Воздух густой, мне жарко, несмотря на работающий климат. Облизываю пересохшие губы, точно зная, что сейчас он на меня смотрит.
Машина едет плавно, но в какой-то момент водитель резко ускоряется и я вжимаюсь в сидение, выставляя для удобства руку рядом.
Рядом с ним.
От Демида исходит жар, его ладонь в опасной близости от моей, и я быстро отодвигаю руку.
Старостин сидит вальяжно, ноги его широко разведены, колени почти упираются в спинку кресла передо мной, и я не знаю, куда деться от его рук, ног, от взгляда.
Невыносимо хочется взглянуть на него, чтобы убедиться, действительно он смотрит на меня или кажется?
Боясь окосеть, пытаюсь понять это, не поворачивая головы, но потом сдаюсь.
Так и есть.
Смотрит в упор, глаза темные, а я перед ним ощущаю себя обнаженной.
Его взгляд нарочито медленно скользит по губам, шее, вниз, к линии декольте. Я глубоко вдыхаю, грудь провокационно приподнимается вверх.
Я знаю, что он меня хочет, это искрится в напряжении между нами, отдается томительно внизу живота, простреливает до самых кончиков пальцев.
Демид и не думает скрывать своих желаний, на лице его написано — я свою получу.
— Интересная будет поездка, — говорит он, и из меня выбивает весь воздух, когда его колено касается моего.
13. Глава 13
Дорога кажется бесконечно долгой, даже несмотря на то, что Демид перестает насиловать меня взглядом.
Его отвлекают телефонные звонки, я не вслушиваюсь, разглядываю пейзаж за окном. Знаю, что ехать нам около часа, но это будут самые трудные минуты моей жизни. Воздуха катастрофически мало, жаль, во время движения не открыть окон.
И колени никуда не спрятать, Старостин всюду, — его рука рядом с моим бедром, колени лишь в паре сантиметров от моих, и то только потому, что я максимально от него отодвигаюсь. Держусь за ручку двери, как за спасательный круг, но не сигать же мне из машины, чтобы оказаться подальше от его прожигающего взгляда?
Андрей пишет мне в ватсапе, спрашивает как дела, а я смотрю на его сообщение растерянно, оно как из другой жизни.
"Чтобы они стали хуже, чем сейчас, надо ещё очень постараться", — отбиваю ему в ответ и убираю телефон подальше.
Сегодня Демид уедет и все в нашем родном болоте станет по-прежнему
— Дина, — зовёт меня он, я впервые слышу, чтобы Старостин обращался ко мне по имени. И тянет он так буквы, по-особенному, непривычно. По-московски, думаю с усмешкой, но телу не до смеха, волоски на руках встают дыбом, — ершистая. О чем ты думаешь?
Вопрос неожиданный, я быстро кошусь на водителя, но он делает вид, что ничего не слышит.
— Вам действительно это интересно?
— Раз я спросил, значит, интересно.
В голосе нотки стали. Понять его сложно, он отличается от всех тех людей, с кем я привыкла общаться на работе. Слишком непредсказуемый.
— Спать хочу. Дома убраться надо. Продукты в холодильнике закончились. Завтра снова на работу. Когда вы уже уедете обратно в Москву. Почему сказали Андрею Владимировичу, чтобы я не приходила. Что вам от меня надо.
По мере того, как я говорю, выражение его лица меняется с недоумения до веселья, а я в конце губу прикусываю, и так ляпнула лишнего.
— Я не говорил, чтобы ты не приходила. Я сказал, что лучше тебя уволить.
— Зачем? — от удивления и обиды жжет где-то внутри, хотя я знаю, что делаю свою работу без замечаний и Володин скорей удавит меня, чем отпустит, — все дело в моем отказе?
— От таких как ты, одни неприятности, — я не понимаю, о чем он, только хмурюсь сильнее, не решаясь переспросить. Старостин говорит серьезно, от веселья уже ни следа.