– Боже, что это?! – заверещала купчиха, бросаясь вон.

– Какой кошмар! – заголосил господин из другого купе, теряя невозмутимый вид.

– Это американские змеи, которые сбежали из проезжего цирка! – Миша выдумывал на ходу, а сам не мог оторвать взгляда от мерзкой извивающейся конечности. – Скрывались в болоте, а теперь выползли на свет. Сейчас их умертвят и мы поедем дальше. Не волнуйтесь, дамы и господа.

– Запретить их ввозить надо! – злобно заорала купчиха, дрожа всем телом. – Никаких гадов этих заморских!

Отряд подошёл к их вагону. Несколькими выстрелами из дробовиков бойцы разнесли щупальца в клочья, а мощные струи очищающего огня довершили дело освобождения. В туалете стало тихо.

Миша опомнился и бросился в свою каморку. Сорвал трубку аппарата и нажал на кнопку связи.

– Слушаю, – почти немедленно откликнулся начальник поезда.

– Лука Сергеич, в пятом вагоне убило пассажирку, – виноватым тоном затараторил проводник, ощущая во рту страшную сухость. – Она в туалете была, не услышала предупреждения, поддалась их зову и открыла окно.

– Замолкни, – грубо оборвал его начальник. – На будущее стоит распространить по всем поездам запрет на открывание туалетов во время проезда по этим болотам… – он промычал что-то неопределённое. – Пассажиров всех немедля убрать из вагона. Когда весь поезд очистят, то к тебе придут. Отбой.

Миша повесил трубку и тяжело вздохнул. Это была его первая гибель пассажира, и он расстраивался и из-за страшной мученической смерти, и из-за испорченного послужного списка.

Он вышел в вагон. Пассажиры волновались и переживали.

– Дамы и господа, прошу вас проследовать в соседний вагон! – объявил проводник. – Состав вот-вот отправится дальше, сейчас прибудут медики и займутся раненой, не самое приятное зрелище. В качестве извинения от начальника поезда все вы одариваетесь бесплатным горячим завтраком.

Потрясённые и перепуганные пассажиры без споров повалили толпой на выход. Когда последний из них скрылся в проходе между вагонами, Миша зашёл в своё купе и сел на кровать. Он чувствовал себя несчастным и обессиленным. Закрыв глаза, он думал о детях и отгонял мучительные воспоминания о неистовых криках, которыми сопровождалась зверская смерть красавицы.

Раздался пронзительный свисток локомотива, поезд тронулся с места. Он пытался набрать скорость, но то и дело вздрагивал и дёргался – несгоревшие останки болотных тварей попадали под колёса. Сцепки стучали, а переходы между вагонами скрипели от рывков.

Двое бойцов боевого отряда прибыли минут через пятнадцать. Шумно топая и распространяя густой запах керосина и дыма, они ввалились в вагон и последовали прямо к туалету. Миша вскочил с кровати и последовал за ними.

– Это не опасно? – тупо спросил он у широких спин, облачённых в тёмно-красные несгораемые сюртуки.

– Мы его самого прикончили, там только лапы его будут, – откликнулся один из них, оборачиваясь и окидывая проводника сочувствующим взглядом. – Но осторожность не повредит, потому-то мы тут. Держись на отдалении, а то мало ли что…

Они дошли до туалета. Второй боец покосился на засыхающие потёки крови на полу, прислонил ухо к двери и поднял руку, требуя тишины.

– Или сдохли, или затаились, – прошептал он, выпрямился, вскинул дуло огнемёта перед собой и дёрнул ручку. – Эй, что такое? Заперто, что ли?

– Я запер, думал, что они могут изнутри засов открыть, – засуетился проводник.

– Разумная предосторожность, – похвалил боец.

Миша быстро отпер замок и отступил на несколько шагов. Ударом ноги боец распахнул дверь, отломанная щеколда со звоном поскакала по полу.