Поезд пересёк реку и помчался вглубь Васюганских болот. Лесной пейзаж сменился обширными просторами, раскрашенными во все оттенки зелёного, жёлтого и коричневого. Закатное небо и алое солнце отражались в извилистых протоках и бесформенных озерках, которые хаотично перемежались кочками, островами и полосами болотистой почвы, заросшими сочной растительностью.

Оставалось только удивляться, как инженеры и строители Железных Сетей умудрились уложить дорогу на такой сложной зыбкой местности. Миша помнил отрывочные сведения, что сначала длинные мощные сваи вбивались в грунт и скальные породы, потом их соединяли стальными же перемычками, на которые уже укладывали рельсы. Денег в этот участок дороги вбухали столько, что хватило бы отстроить с нуля несколько городов. Но оно того стоило, ведь дорога соединила Нижневартовск с Томском, что ещё больше подстегнуло бурное развитие экономики Сибири.

Пока поезд плавно скользил по плавающим рельсам, солнце склонилось к горизонту и скрылось из глаз. Проводник прошёл по вагону и зажёг лампы, после чего решил начать обыденные приготовления к ужину. «Может, в этот раз их и не будет», – успел он подумать. И вдруг состав содрогнулся, словно столкнулся с каким-то препятствиям, а может статься, то машинист резко ударил по тормозам. Завизжали колодки, инерция швырнула Мишу на стенку купе. Фуражка свалилась с головы и улетела куда-то в угол. Закричали пассажиры: кто-то от испуга и неожиданности, а кто-то от боли; загремела посуда, соскользнувшая со столиков на пол; зашипел самовар, вода из которого выплеснулась наружу и попала на тлеющие угольные шашки.

Поезд двигался странными неоднородными рывками, резко снижая скорость, и Миша отлично знал причину. И хотя такое случалось с ним уже несколько раз, он всё равно похолодел от страха и моментально покрылся потом. На стене зазвонила трубка внутренней связи. Миша вскочил с пола и бросился к аппарату.

– Они вылезли к дороге и спеленали колёса локомотива! – прокричал начальник поезда. – Не допускать открытых окон!

Миша со звоном бахнул трубку на держатель, опрометью выскочил из купе и пошёл по вагону, поспешно осматривая каждое окно.

– Уважаемые дамы и господа, убедительная просьба не открывать окна! – закричал он во всю мощь голосовых связок. – Не кормите диких животных, пожалуйста! Строжайше запрещено открывать окна и кормить животных! Запрещено кормить животных!

– Каких животных? Что случилось? Почему стоим? Авария? – раздалось с разных сторон.

– Убедительная просьба не открывать окна и не кормить животных! – повторял проводник как заведённый, в то время как всё его внимание было приковано к створкам.

Он рывком захлопнул окно в третьем купе и защёлкнул его на замок.

– Но мне нужен воздух! – возмутился усатый мужчина в чёрном финском костюме.

– Опасно для жизни! – закричал Миша. – Начальник поезда запретил открывать окна и кормить животных!

Он бросился дальше, обильно потея от страха и жара, в который его бросило от осознания страшной угрозы. При этом он не мог поведать пассажирам о настоящей причине остановки, потому что это повергло бы их в ужас и раскрыло бы одну из самых больших опасностей путешествия по сибирской железной дороге.

– Но каких животных? Они дикие? Совсем нельзя кормить? – с разных сторон посыпались вопросы, от которых он лишь отмахнулся.

В вагоне сделалось шумно, пассажиры повскакивали с мест и принялись бурно обсуждать версии незапланированной остановки. Кто-то из них прильнул к окнам, пытаясь разглядеть что-нибудь в кромешной темноте.