Он подёргал дверь, но громоздкий навесной замок надёжно держал её на запоре. Тогда Петя пробрался к задней стенке сарая. Осторожно шагая на цыпочках, он умолял крыс пропустить его. Они тревожно суетились вокруг него, шуршали коготками и скрипели зубами, попискивали и иногда касались мохнатыми боками босых ног, покрытых коркой запёкшейся крови. Петя ощупал доски, постучал по ним и определил парочку самых трухлявых. Он мог бы выдавить их плечом с разбега, но боялся поднять шум. Приходилось действовать очень аккуратно, давить на доски рывками и постепенно продавливать их наружу. Когда они хрустнули и разломались, он испуганно замер и даже перестал дышать. Целую минуту он прислушивался в страхе, что мельник вот-вот явится, схватит его за волосы и поволочёт в тёмный сырой погреб. Один из псов подошёл к разлому и радостно завилял хвостом, ткнулся холодным мокрым носом в исцарапанные руки. Петя погладил его по голове и осторожно вылез наружу.

Высоченные кусты сельдерея шуршали и источали пряный аромат, когда он пробирался между ними. Сначала он хотел тут же дать дёру, но голод и жажда, которые он сдерживал весь день, дали о себе знать, желудок болезненно сжался. Петя дошагал до грядок с огурцами. Между рядами стояли заготовленные бадьи с тёплой водой. Петя склонился к одной из них и сделал несколько жадных глотков. Потом он с наслаждением сжевал три огурца, ещё два взял в руку и направился к внешнему частоколу.

Все псы собрались вокруг него. Они виляли хвостами, обнюхивали его и фыркали из-за запахов крови и крыс. Петя каждого почесал за ухом, погладил и шёпотом поблагодарил за дружбу. Гришку он чмокнул в нос и крепко обнял. Пёс, словно почуяв расставание, тоскливо заскулил. Чтобы не заплакать, Петя отпрянул от него и быстро перелез через ограду.

Оказавшись за пределами мельницы, Петя сразу же направился к железной дороге. Он и сам не знал, почему идёт туда, в безлюдное место, где нельзя было получить никакой помощи, но ноги несли его к поездам. Он не боялся темноты и животных, которые могли в ней скрываться, потому что знал, что самый сильный вред ему могут причинить только люди.

Он услышал поезд гораздо раньше, чем увидел. Только когда Петя поднялся по откосу, вылез из травы и сделал шаг к путям, из темноты внезапно проступил длинный состав. Он полз в направлении города и был настолько сильно загружен, что рельсы под ним постукивали глухо и неспешно. Вагоны странной конструкции медленно проплывали мимо него, обдавая холодными запахами металла и сырой пыли, от которых по спине побежали мурашки. Два, семь, десять… Петя считал вагоны и гадал, чем они загружены. И вдруг он увидел, что к нему приближается дощатый вагон, предназначенный для перевозки скота, на стенке которого горела голубая лампа. Её холодный свет позволил разглядеть двойную дверь. Одна из створок была отодвинута в сторону. Петя колебался лишь мгновение. Когда вагон поравнялся с ним, мальчик подпрыгнул и нырнул в темноту.

Вот ведь странность – как только он оказался внутри вагона, дверь тут же сама затворилась, а поезд стал ускоряться. У Пети больше не осталось сил, чтобы удивляться непонятным чудесам. Он лежал на свежем мягком сене, слушал мерные удары рельсов и ощущал странное спокойствие. Он будто оказался в родном месте, где можно было расслабиться и ни о чём не беспокоиться.

От мерного покачивания вагона Петя даже слегка задремал. Ему снилось что-то мягкое, тёплое и приятное, он смеялся и радовался жизни. А затем его как будто толкнули. Он открыл глаза и поднял голову. Поезд стоял без движения. Петя поднялся и подошёл к распахнутой двери. В нескольких шагах от путей виднелся домик стрелочника, возле которого горела жёлтая сигнальная лампа. Петя спрыгнул на холодную мокрую землю и пошёл к домику. Состав мягко и беззвучно тронулся с места. Петя оглянулся и помахал рукой невидимому машинисту.