— Строки сочинения Юлии Зоммер, придворной поэтессы, сборник «Мой бравый воин с железной душой».

Полковник невольно усмехнулся, поморщился и приказал:

— Отставить стихи. Майя, делайте свое дело.

Он старался не показывать, как плохо ему было, но лицо его стало совсем белым.

— Сейчас починю вас, будете тикать, как новенький, — подбодрила я его — нет, скорее, себя — и открыла дверцу.

Увидела сразу — механизм шел неровно. Колесики замирали на миг, потом продолжали свой ход, поршни двигались вразнобой. Мой дар проснулся, в груди полковника полыхнуло алым. Второе зрение вскоре погасло, но теперь оно было и не нужно. И так ясно, что дело плохо.

Я быстро закончила с механической частью. Несколько простых операций руки выполняли уже привычно. Но улучшения не наступало. И тогда я, не зная, что еще предпринять, повторила то, что и вчера утром. Положила руку полковнику на грудь и стала мысленно приказывать механизму подчиниться ритму моего собственного сердца. Вдруг удастся установить симпатическую связь, о которой пишут натуралисты? Свести работу двух организмов воедино? Стать для полковника лекарством?

Увы, мало я знала о витализме, магнетизме и симпатических связях. Оставалось надеяться на интуицию и на то, что мой дар заключается не только в том, чтобы видеть невидимое.

На этот раз потребовалось куда больше времени. Однако мало-помалу колесики пошли ровно, клапаны стали щелкать беспрерывно, кристалл в глубине камеры больше не сыпал искрами.

Дыхание моего пациента выровнялось, лицо обрело живой цвет.

— Отлично, — похвалил он хриплым голосом. — Молодец, Майя. Спасибо.

— Рада стараться, — вздохнула я. — Курт, дайте ему воды.

— Вот, — Курт сунул жестяную кружку. — Я свой отвар принес. Боярышник и мелисса.

Фон Морунген сделал глоток, скривился. Курт посмотрел на него с облегчением, на меня — с благодарностью, забрал кружку и ушел.

— Это из-за вчерашнего? Ход вашего сердца сбился из-за тех приключений? Наверное, вы переволновались и вернулись домой поздно. Не выспались — и вот результат.

— Нет. Проблемы с механизмом не зависят от такой мелочи. Проблема в нем самом.

— Жаль, я не могу ее установить.

— Надеюсь, через год, когда приедет новый мастер, он все исправит раз и навсегда. У него будет подходящая подготовка.

Фон Морунген откинулся на спинку кресла и задумался. Рубашку он так и не застегнул, и я украдкой рассматривала его мускулистую шею и обнаженную грудь.

Я вспомнила статуи, которые видела в столичном музее. Полковник не отвечал стандартам классической красоты. У каменных юношей были крепкие, но покатые плечи, длинная шея и изящные руки. У полковника шея бычья, плечи — как у кузнеца. И руки он унаследовал не от деда-аристократа, а от своей рабочей родни. Запястья широкие, пальцы короткие, сильные. Фон Морунген походил на скульптуру древнего героя, полубога-дикаря, силача в львиной шкуре, которому ничего не стоило голыми руками порвать пасть дикому зверю и свернуть гигантской гидре двадцать ее шей.

— Как идут поиски злоумышленника? — спросила я, чтобы перевести мысли на другое.

— Его поймали.

— Не может быть! Кто это был?!

— Пришлый бродяга из приморского города. Этой же ночью, недалеко от Ольденбурга, на выходе из леса, он напал на всадника на дороге — хотел ограбить, угрожал пистолетом. Несомненно, тем же самым, из которого стрелял в нас.

— Он сознался?

— Нет. Всадник — местный дюжий фермер — скрутил его, отлупил и доставил в полицию. Бродягу обвинили в попытке ограбления, однако он отрицает, что выслеживал нас в лесу. Уверяет, что нашел пистолет на дороге, счел это знаком свыше и тут же решил пустить оружие в ход.