Мужчины стояли на дороге, наблюдая, как их подруга детства справится с первым препятствием, возникшим на пути её деревенской жизни.

Людмила знала, что у тёти есть собака, и даже кличка «Дружок» ей была известна, но то, что маячило в темноте за забором с гулким лаем с хрипотой, внушительно превосходило ожидания. Едва успела она одернуть руку до того, как пёс настиг её пастью. Люся с ужасом обернулась на своих друзей детства. Мужчины снова получали удовольствие от созерцания подруги, спасовавшей перед трудностями.

– Да, наводчица, утратила ты пыл былой боевой славы, ― почесав затылок, заявил Толик.

– Я туда не пойду, ― дрожащим голосом, перебивая громкий лай, крикнула Людмила.

– Выхода нет, придётся! ― Санька подошёл к калитке. ― Дружок, фу! ― скомандовал он, но на агрессии собаки это не отразилось.

– Сами вы «фу», голодный он. Покормить надо, ― Толик осмотрелся по сторонам, и остановил взгляд на чемодане. ― Есть что съестное с собой?

– Да, курица осталась с поезда, ― Людмила наклонилась, распахнула чемодан и зашелестела фольгой. В этот момент она ощутила, что на её ягодицу опустилась мужская рука. ― Ну, всё, достал!

Людмила Витальевна ещё со времён челночной деятельности научилась стоять за себя. Тогда рынками заправляли весьма специфические кадры, и честь свою защищать приходилось регулярно. Она посещала тренировки по самообороне, да не просто у кого-то, а у бывшего спецназовца, который в ДК секцию вёл. Что там обычная затрещина, она уму не научит, а вот бросок через бедро ‒ будет хорошим уроком. Толик даже опомниться не успел, как уже лежал на спине, глядя на женщину испуганным взглядом.

– Машина ты, Люська, ― с неприкрытым восхищением произнёс он. Однако комплимента леди не оценила, вновь закопавшись в чемодане, оттопырила свою попу, обтянутую белыми спортивными штанами.

Санька лишь усмехнулся, подав руку худосочному товарищу. Толик рванул было за ладонью, только закряхтел, как старый дед:

– Спина, блин! Поясницу свело. Не могу.

– Этого ещё нам не хватало, ― разозлившись, Люся подошла к друзьям. ― Что, совсем двигаться не можешь?

– Радикулит скрутил или защемление, ― строил предположения Толик, глядя обречённо в звёздное небо. ― Что я дома-то своим скажу?

– Скажешь, тюки свои таскал, надорвал спину, ― не чувствуя за собой вины, Люся подошла к забору.

– Жестокая ты! Могла бы и приласкать. Ты и тогда, когда солью в меня пальнули, тоже ржала, пока я в тазу отмокал.

– Вспомнила бабка, как девкой была. ― Саня помог встать другу. ― До телеги пошли, холодно на земле лежать. Сам виноват. Права Людмила, нечего без спроса за прелести хватать, это тебе не деревенских баб щупать.

– Вот, слышал! Неповадно будет. ― Люся подошла к калитке, собака, услышав знакомые голоса, успокоилась и лишь водила мордой за забором, пытаясь рассмотреть в расщелине, что на улице интересного происходит. Почуяв запах курицы, нос свой прижала в зазор под калиткой. ― Ешь, Дружок, меня Люся зовут. ― Сзади раздавались постанывания Толика, пытающегося с помощью Кудряша залезть в кузов телеги. Подсунув еду собаке, Людмила подошла к друзьям, поблагодарить и попрощаться. ― Толь, зла не держи, откуда я знала, что ты такой хлипкий.

– Не хлипкий я, просто приземлился неудачно.

– Если помощь какая нужна или деньги на лекарства, обращайся.

– Не переживай, завтра к деду Макару свезём, тот его враз подлечит. У него руки золотые, лежачих на ноги ставит, ― утешил Саня. ― Разберёшься дальше сама?

– Попробую, обратного пути уже нет.

Лошадь фыркнула, тронувшись с места.