Мои пальцы дергаются, настолько сильно мне хочется снова дотронуться до нее.

Заметив, что Бакирович как-то странно на меня поглядывает, я строю беззаботную мину и поднимаю ладонь, приветствуя Полину.

Ее глаза спрятаны под солнцезащитными очками, поэтому трудно понять, на кого именно она смотрит, поравнявшись с нами. Я лучезарно улыбаюсь, шире развожу ноги и откидываюсь на скамейке с самым заносчивым видом.

Проигнорировав мое присутствие, Демидова вежливо здоровается с Сергеем и поворачивает на дорожку, ведущую к велопарковке.

Глядя на ее не слишком обтянутую попку и узкую талию, гадаю, что она думает о моей импровизации в женской раздевалке клуба.

Ненавидит меня? Презирает? Мечтает, чтобы я поскорее убрался восвояси? Или сдох?

При мысли о том, как совсем недавно я держал ее в объятиях, обнаженную, дрожащую и злую, мой позвоночник насквозь прошивает электричеством.

Сейчас я чувствую слишком много всего – давно такого не случалось.

Очень давно.

Отвечаю, я ничего не планировал, но это не мешало мне целых четыре года представлять нашу встречу.

В некоторых фантазиях я вел себя так, как сегодня – изводил ее, а Полина давала мне отпор, в других – я представал перед ней джентльменом и предлагал попробовать начать все сначала. Мой мозг не раз подбрасывал мне ситуацию, когда я объясняю Демидовой истинную причину, по которой отверг отчаянную просьбу девушки стать ее первым мужчиной. В этих мечтах она неизменно проникается моей историей и безоговорочно прощает меня. Все это настолько легко представить, насколько сложно воплотить в реальности. Однако все мои влажные фантазии о ней неизменно заканчивались сексом – грубым, отчаянным, жестким, нежным до безумия, классическим, анальным – короче всяким. Вот только мое воображение не рисовало мне картину, где Демидова все еще девственница и картонная копия себя самой – фальшивая принцесса с фальшивой улыбкой на губах, у которой все и всегда заебись.

Хотя, может, я просто все не так понял, и Топовский давно ее оприходовал? Надо бы с ним потолковать, потому что будь она моей невестой…

— Ты слышал, Полина замуж за Стаса выходит? — Баркович словно читает мои мысли.

— Слышал…

Я говорю это таким унылым тоном, что хочется врезать себе по морде. Ведь мой поезд не просто давно ушел, он проехал мимо станции, где я стоял и смотрел, как проводник показывает мне фак в окно.

— Если женщину надолго оставить без внимания, всегда найдется тот, кто окажет ей это внимание, — осторожно замечает Сергей.

Похоже, у меня на роже все написано.

— Флаг в руки и барабан на шею, — изо всех сил изображаю равнодушие. — Могу только посочувствовать Топовскому. Стать зятем Деда – это все равно, что продать душу дьяволу. Теперь все в его жизни зависит от капризов старого пердуна – нахрена мне такое счастье?

И снова стухаю, потому что мой спич больше напоминает браваду уязвленного и обиженного на весь мир задрота.

— О, насчет Деда! Я тебе сейчас кое-что покажу! — Сергей с энтузиазмом тянется к своей нагрудной сумке, чем привлекает мое внимание.

Взвизгнув молнией, он достает телефон, а затем сует мне его под нос.

— Что это?

Я пробегаю по строкам на скриншоте.

— Ответ на запрос в фонд Демидовых. Дальше листай, — говорит Сергей, и я провожу пальцем по экрану. Появляется другой скрин. — А это из Архивного фонда, — поясняет мне.

— Я понял, тут все написано. А в чем прикол?

Снова таращусь на скрин, возвращаюсь к предыдущему.

“В настоящее время в России известна только одна урожденная Демидова – Нина Григорьевна, ответственный секретарь…”