Мама прилетала ко мне раз в семестр, и теперь я ненавижу себя за то, что уделял ей так мало времени, редко звонил, раздражался, когда она расспрашивала о чем-то. Сейчас я бы все отдал за то, чтобы просто услышать в трубке ее голос.

Учеба – единственное, что удерживало меня от срыва в пропасть весь последний год, но мое обучение в Боннском университете неожиданно подошло к концу.

Перед вами чувак с дипломом крупнейшего европейского вуза и полным отсутствием какой-либо мотивации его применить.

— Зря ты вернулся, Константин, — мрачно тянет Сергей после того, как мы обменялись рукопожатиями.

Я было начинаю психовать, собираясь огрызнуться, затем делаю вдох.

— И вы туда же, Сергей Валентинович. Мне тут, походу, вообще никто не рад, — сжимаю челюсти.

— Я не в том смысле, — примирительно тянет Баркович. — Просто ну что здесь делать?

— Я обещал матери, что закончу обучение – я свое слово сдержал. И, вы же знаете, маме была годовщина, как я мог не приехать?

— Был на кладбище?

— Да. Памятник очень красивый. Цветы вы принесли? — Сергей кивает. — Сколько я должен? Я про памятник, — уточняю, чтобы он правильно меня понял.

— Ты со мной поругаться решил? — сердится Баркович. — Вера была моим хорошим другом.

С опозданием понимаю, что надо было как-то потактичнее у него спросить. Просто я всю жизнь живу за чужой счет. Тачка, учеба, тряпки, кредитка – меня постоянно спонсировали. Мать или другие люди. А я так и не научился быть благодарным.

Однако, что касается Барковича, есть еще кое-что.

— Вы ее любили? — я внимательно смотрю на него.

— С чего ты взял? — Сергей морщит лоб и выглядит сконфуженно. — Это что, настолько очевидно? — горько усмехается.

— Нет, просто я из тех людей, кто не верит в дружбу между мужчиной и женщиной.

Вздохнув, он проводит рукой по волосам. У него совсем седая макушка и виски, хотя лицом Сергей еще не старый мужчина.

— Ничего такого. Я не изменял жене с твоей мамой. И Вера всегда вела себя очень достойно. С моей стороны это было больше восхищением и уважением, нежели чем-то романтическим, — прямо отвечает Сергей. — На тот момент, когда мы познакомились, я уже был женат, а Вера носила тебя… Потом Женя родилась… Мы общались по работе, в основном. По-моему, Вера даже не догадывалась о моих чувствах.

Я мысленно перебираю все, что знаю об этом человеке. Семьянин, уважаемый горожанин, успешный бизнесмен. Его присутствие в нашей жизни казалось чем-то естественным, и я никогда не замечал, чтобы между ним и мамой что-то проскальзывало – взгляд или улыбка. Он держался с ней не как спонсор или покровитель, скорее, как добрый приятель.

— Значит маме повезло иметь такого… друга, — заканчиваю я.

Сергей удовлетворенно кивает.

— О, Полинка, — переводит взгляд мне за спину, чем заставляет и меня оглянуться.

Завидев нас, Демидова сбавляет шаг. Дорожка, пересекая аккуратно подстриженную лужайку, проходит как раз мимо нашей беседки. Я почти уверен, что Полина развернется и пойдет другим путем. Но Демидов приятно удивляет тем, как гордо вскидывает голову, расправляет плечи, возвращая себе королевскую осанку, и уверенной походкой продолжает движение. Просто удивительное перевоплощение из побитого щеночка, каким я ее оставил в раздевалке, в элегантную цыпочку, которая знает себе цену.

В моем теле напрягается каждый мускул. Я не могу отвести взгляда от ее гибкого силуэта в шортах и футболке с молнией на груди, стройных загорелых ног в белых слипонах, длинных распущенных волос, уже высушенных и блестящих. Я не соврал, назвав ее сегодня “охренительной” и “произведением искусства”.