— Я не… — слова застревают в горле.

— Вот и уважь старика. Я восьмой десяток разменял. Сколько мне еще осталось? Пять – десять лет? Моя история подходит к финалу. Такова жизнь. Но я хочу оставить после себя след – потомка. Я это заслужил. — Он устало вздыхает. — Ну все. Лети, моя Стрекозка, и не злись на своего старого деда. Этот разговор был непростым, но нужным. Надеюсь, ты все понимаешь.

— Да, дедушка, — отвечаю я не своим голосом.

— Подойди ближе.

Опустив взгляд, я приближаюсь к дедушке и подставляю лоб его тонким сухим губам, а затем поворачиваюсь и выхожу.

Надеюсь, ты все понимаешь.

Это не то, что я должна понять, а то, что я должна сделать, просто по той причине, что я Демидова – существо женского пола, у которого есть здоровая матка, чтобы выносить будущего наследника.

Конечно, дедушка выразился иначе, но суть та же.

Выходит, ни он, ни мать, которая воспитывала меня в строгости, никогда не рассматривали меня как ровню.

Я медленно бреду по террасе, не чувствуя ног. Когда-то я носилась здесь, убегая от дедушки. Размеры классического особняка позволяли даже ездить по нему на велосипеде. Теперь я редко тут бываю, но самые теплые детские воспоминания связаны у меня именно с дедушкиной усадьбой.

В детстве мы все воспринимаем по-другому. В детстве все вечера волшебные, все мысли солнечные, а улыбки искренние. Сердце бьется быстрее. Время же, наоборот, течет медленно. Особенно, когда ждешь чего-то хорошего.

Сочельник и Рождество я всегда проводила у дедушки. Как и каникулы. Мама редко ко мне присоединялась. Но я не чувствовала себя обделенной материнской заботой. Дедушка заменял мне и отца, и мать. Он был моим другом, наставником, компаньоном в играх – он был для меня всем. А теперь я узнаю, что он всего лишь готовил меня к миссии инкубатора для своего приемника.

А Стас?

Я вспоминаю наш разговор пару лет назад, когда он предложил не спешить с сексом, и сейчас понимаю, почему он так легко согласился беречь мое целомудрие.

Дедушка.

В голове вдруг появляется ясность, но не приятная и приносящая облегчение, а горькая и обидная. Чудовищное по своему масштабу просветление.

Теперь я уверена, что и тогда не обошлось без его вмешательства. Мой дед мог намекнуть Стасу, что предпочитает, чтобы я оставалась невинной до вступления в брак. Он мог приказать не прикасаться ко мне или… пригрозить.

Мои стыдливо-горящие щеки обдает новой волной жара.

Разговор, который я случайно подслушала сегодня – мне же не послышалось? Дедушка сказал, что отдаст кого-то на съедение своим собакам. И это не звучало, как шутка.

Его черные доберманы всегда наводили на меня леденящий ужас. Дедушка об этом позаботился, рассказав о случаях нападения на хозяев их питомцев. Своих собак дедушка держал в специальных клетках в дальней части парка, и мне строго-настрого запрещалось приближаться к ним. Я была напугана, но и любопытна, как все дети, и поинтересовалась, для чего тогда он завел себе таких страшных собак, которых мне даже гладить нельзя. На что он ответил: “В жизни не всегда все происходит так, как нам того хочется, Полиночка”.

Тогда я ничего не поняла. А сейчас думаю, что дедушка не собирался отвечать на мой вопрос. Он говорил о другом. Возможно, о том, с чем я сегодня столкнулась, из-за чего мое блюдечко с голубой каемочкой, на котором я все получала, неожиданно дало трещину?

Внутри все натянуто. Очень нехорошее чувство, словно вот-вот разорвутся какие-то важные нити. Мне кажется, я теряю частичку себя, ту часть, что верила в непогрешимость самого лучшего человека на земле – моего дедушки. Я снова внутри темного ящика.