Я незаметно опускаю ладонь ниже, на ее задницу, и щупаю через тонкую ткань платья твердые орешки.

Любовь Георгиевна громко сглатывает. Я замечаю, как высоко поднимается ее грудь. По-моему, у нее даже соски затвердели.

— Выпьешь с нами? Тебе же уже можно, правда? — она от меня отстраняется, почувствовав, что я начал задирать ее платье.

— Мне уже давно все можно, — подмигнув, крепче обнимаю Топовскую и веду блондинку к дивану.

Пока Любовь Георгиевна обновляет янтарный напиток себе и подруге и наливает односолодовый в третий бокал, я осматриваюсь.

— Мамули, на улице лето. А вы в конторе. Работаете и работаете. Совсем себя не бережете.

— Кто, если не мы? — заискивающе улыбаясь, Любовь Георгиевна протягивает мне бокал.

Я усмехаюсь, заметив, как подрагивают ее пальцы.

В кабинете воцаряется напряженная тишина.

— Мы слышали, ты не первый день в городе, — неловко замечает Надежда. Она сидит справа от меня, полубоком. — Почему сразу не к нам? Мы бы встретили, не чужие же люди.

Я приподнимаю бокал в знак солидарности и делаю глоток виски.

— Да… как-то… то одно, то другое.

— Нет, ну вы только посмотрите на него! — Топовская снова льнет ко мне и даже за щеку треплет, как пацана. — Какой красавец. Мы ужасно соскучились!

— А я как, — обращаю взгляд на Любу. — Вы бы только знали.

Демидова настороженно смотрит в мою сторону и опускается слева.

— Костя, ты планируешь продавать свою недвижимость в городе? — осторожно начинает она. — Мы бы нашли покупателей.

Я качаю головой, обнимая за плечи Надежду.

— Нет.

— Будешь здесь жить? — удивляется Топовская.

— Ну да. Мама бы этого хотела. Как вы думаете?

— Конечно, дорогой, — она тоже выпивает. Затем ставит свой бокал на журнальный столик и поднимается. Пока Топовская перебирает папки в офисном шкафу, я двигаюсь ближе к Демидовой и кладу ладонь ей на колено.

— Прекрати! — шипит та, стряхивая с себя мою руку.

— Взгляни, — Надежда оборачивается, подходит ближе и передает мне объемную увесистую папку. — Это документация последнего проекта Веры. Концертный зал. — Я разглядываю обложку с демонстрацией двухмерного изображения будущего здания. Затем откидываю обложку, титульный лист и просто переворачиваю страницы. В детстве я любил наблюдать, как мама работает. — Мы уже нашли талантливого архитектора и собрали команду инженеров. Ее дело будет закончено, — женщина по-матерински хлопает меня по плечу.

Я киваю.

— Хорошо.

Вот сейчас, в эту минуту, я готов оставить все наши разногласия. Мне важно знать, что здесь помнят, как много мама сделала для Зеленого Лога.

Тем временем Демидова тоже меня касается, мягко проводя рукой по предплечью, давит на бицепс.

Все выглядит вполне невинно. Как и всегда.

Сглотнув вставший в горле ком, я закрываю папку, кладу ее на стол и говорю уже без лишних сантиментов:

— Я проехался по улицам, наша деревушка процветает.

Надежда морщится. Топовская спит и видит, когда нашему поселению присвоят статус города. Но, судя по приросту населения, случится это, лет так, через двадцать. Ну действительно. В нашей стране, как и во всем мире, богатых меньше, чем бедных. Простым смертным в Зеленом Логе даже дышать накладно.

— Да, есть несколько перспективных инвестиционных проектов. Дела идут неплохо, — сухо замечает женщина.

— Только мне кажется, вы не все учли, мамы, — я тянусь к своему бокалу и допиваю виски.

— И что же? — изумляется Демидова.

— У нас нет своего кладбища. Рано или поздно люди начнут умирать. Естественной смертью, я имею в виду. От старости, от болезни.

— Костя, ну и шуточки у тебя! — Топовская отвешивает мне легкий подзатыльник. — Лучше расскажи о себе! У тебя есть девушка? Не женился еще?