Однажды он спас меня, а я отплатила ему черной неблагодарностью.

Из-за меня его едва не посадили в тюрьму.

Это он так считает. Наверное.

Но я всего лишь рассказала взрослым то, что видела собственными глазами. Костя и Женя спорили о чем-то. Баркович даже залепила ему пощечину. Что было с ней потом – я не знаю. Но точно знаю, что Костя ни при чем. Мы были вместе до утра.

Видит Бог, я не хотела создавать ему проблем, но признаться матери, что провела ночь с парнем, с которым даже не встречаюсь, я не решилась.

Мое нежелание видеться с ним – это не страх. Это стыд.

Стыд и что-то еще. Что-то, о чем я столько времени запрещала себе вспоминать и думать.

Ведь когда-то Костя был крашиком не только для Алисы Воеводиной.

Задержав дыхание, я снова прислушиваюсь.

Тишина гробовая.

Я беру телефон и набираю Стаса, но в ответ слышу лишь длинные гудки. Похоже, он оставил свой телефон в машине.

Тогда я звоню Эффи.

Мне сейчас крайне важно услышать голос близкого человека. В смысле, того, кому можно позвонить в любой ситуации, а не только когда выигрываешь олимпиаду по математике.

— Меглин у тебя дома? Реально?! — Эффи явно шокирована моим рассказом.

— Я… не знаю, — шепчу в трубку. — Я его не видела. Сейчас заскриню тебе переписку. — Я отнимаю телефон от уха и захожу в мессенджер. Переписки нет. Вернее, остались лишь мои сообщения. — Блин. Ты не поверишь, но он удалил все сообщения!

— Ну что там было-то?! — нетерпеливо спрашивает Эффи.

— Он такие гадости писал про меня и про Стаса… И, мне кажется, он сейчас тут. Я что-то слышала.

— Кошмар! Ты сама-то где находишься? — беспокоится подруга.

— В ванной на первом этаже.

— А где твоя мать?

— У Топовских. Я тут одна.

— Я сейчас вызову охрану! — решительно заявляет Эф.

Мой мозг тут же рисует картину того, как пара плечистых мужчин из службы безопасности ходят по дому и территории. Что я скажу матери? Что испугалась каких-то звуков в темноте. В двадцать два года? Может, мне еще приложить к моему рассказу исчезнувшую переписку? Она решит, что я свихнулась.

Я начинаю жалеть, что звонила Стасу.

Что он подумает? Какие-такие дела у Кости могут быть со мной посреди ночи?

— Не надо!

— То есть? У тебя в доме посторонний, который напугал тебя до чертиков!

— Может, мне показалось, — теперь я действительно не уверена в том, что слышала. — Не знаю. Не хочу поднимать лишний шум, на сегодня этого добра достаточно.

— Поля, это не нормально, что ты прячешься в ванной и боишься высунуть нос в своем собственном доме!

— Просто тут темно. У нас электричество вырубило. Я спущусь в подвал.

— То есть, фильмы ужасов ничему тебя не научили?! Какой подвал, Демидова?! — рявкает в ухо Эффи.

— Хватит, Эф! Это просто смешно! Я выхожу!

С этим я поднимаюсь на ноги, намереваясь дать отпор моей детской фобии. Даже если за дверью стоит Меглин – что он мне сделает?

Я теперь не та девчонка без капли самоуважения, которая когда-то пускала по нему слюни. Я взрослая. У меня есть жених.

Если Меглину есть, что мне предъявить – вперед.

А потом я просто выставлю его.

— Осторожнее. И не бросай трубку!

— Эффи, он признался, что поджег фотозону, — говорю я, поворачивая защелку.

Я чертовски зла на него.

— Кто? Меглин?

— Да. Мне кажется, он вернулся из-за меня.

— Зачем?

— Ты знаешь.

— Чушь. Ты ни в чем не виновата. Ведь ты рассказала то, что видела. В тот вечер они с Женькой очень сильно поругались… Это же было?

— Да.

Но проблема не в том, что я рассказала. А в том, чего я не рассказала.

Но Эффи же ничего не знает.

Ни того, что я до сих пор боюсь темноты, как маленькая девочка. Ни того, что когда-то была по уши влюблена в Костю Меглина.