Прежняя Мира – никогда бы так не поступила.

Новая – с удовольствием посмотрела бы на это.

– Родная, ты же в курсе, что в этом подъезде живет кошка? Прямо сейчас она стоит в метре от меня, и я уже начинаю чувствовать, как отекают мои глаза и дышать становится все труднее.

Воображение тут же подкинуло картинку, где на бугая Чернова нападает маленький рыжий котенок соседского ребенка.

Это и смешно, и страшно одновременно.

Кто бы мог подумать, что у такого человека, как Никита, может быть аллергия на кошек. Я бы не поверила, если бы сама не видела, как он весь покраснел, заслезился и расчихался, когда, во время прогулки в парке, к нам присоединился бездомный кот и, забравшись ко мне на коленки, начал тыкаться своей наглой мордочкой в руку Чернова. Я еще смеялась, считая, что Никита просто испугался дворового тигра, и поэтому так сторонился его. Потом смеяться перехотелось.

– Тогда тебе не стоит задерживаться. Беги, Никит, пока не поздно! – кричу я, пытаясь заглянуть в глазок. – Буся сейчас захочет, чтобы ты почесал его за ушком.

Блин, почему так темно? Не видно же ничего, что за дверью происходит. Может, Чернов на лампочку запрыгнул?

– Мира… Дышать… Мира… Я не могу…

– Ох, черт… – вырывается из меня, когда я, паникуя, пытаюсь открыть дверь. Без обуви выскакиваю в подъезд, и тут же из моего рта вырывается рык: Чернова вижу, глаза его бесстыжие вижу, а кота нет.

Никита так быстро двигается, что я даже не успеваю и рта открыть, как меня уже завели в квартиру, оперативно закрыв дверь изнутри. Трусливый заяц внутри меня на секунду поджал хвост и закрыл длинными ушами глаза. Я возмущена. От нарастающего в груди бешенства даже дышать стала как паровоз. Взять бы и выкинуть Чернова из квартиры, как чужого кота, который проскочил в дом и в тапок нагадил, но внутренний голос советовал держать себя в руках. 

Я стараюсь расслабиться, выдерживая заинтересованный и пронизывающий до костей взгляд мужа. Но его присутствие все равно сбивает с толку. Вот он рядом стоит. Красивый, родной, и… как же бесит.

– Чернов, низко играть на жалости, – говорю, качая головой, мол, ты серьезно? Ничего умнее придумать не мог?

– Кот и правда был, я не обманул. На улице его видел.

– Очень жаль, что он тебя не укусил.

– Ты бы не бросила меня и спасла, – самоуверенно заявляет он, снимая обувь.

– Не мечтай, Чернов. Даже если на тебя сотня котов нападет и ты будешь умолять о помощи, я пройду мимо.

– Сейчас же кинулась спасать, – издевается он. – Значит, все еще что-то чувствуешь ко мне.

А мой поступок не объясняется тем, что я просто добрая? Я всегда протягиваю руку помощи тем, кому это необходимо, и это не значит, что у меня ко всем есть чувства.

– Ага. Чувствую. Раздражение. Злость. Этого достаточно или дальше перечислять?

– С удовольствием послушаю вместо радио, пока будем ехать. – Оглядев меня с ног до головы и довольно улыбнувшись, он заключает: – Ты очень красива.

Ну почему мои щеки тут же начинают краснеть? Я ведь настраивала себя на встречу с ним. Куда делся весь настрой, если я при первой же атаке сдаю позиции?

– Какое радио, Никит? Я с тобой никуда не поеду.

Я лишаюсь дара речи. Неужели он и правда думал, что стоит ему только приехать, как я сразу же соглашусь на все предложения и первая запрыгну в его машину? Серьезно? И кто-то еще говорит, что у меня проблемы с головой. Вот он – главный пациент, мечта всех людей в белых халатах.

– Ты ведь не хочешь видеть меня в этой квартире, – Чернов двигается вглубь квартиры, оглядываясь по сторонам. – Не хочешь, чтобы я был здесь. А я хочу побыть с тобой. И чтобы все остались в плюсе, нам просто надо оказаться на нейтральной территории.