Он чертовски прав.

Мне не хочется, чтобы стены пропитались его парфюмом, мешая мне потом спокойно жить в этих комнатах. Хватает и старых воспоминаний. Новые мне не нужны.

– Есть другой вариант: ты уезжаешь, я остаюсь.

– А этот вариант не нравится мне, – говорит он, останавливаясь напротив дивана. – Новый? Помню, здесь стоял другой.

Какое-то время здесь и правда был другой, который мы с Никитой выбирали вместе. Потом родители затеяли у себя в квартире ремонт, и, когда дошла очередь до обновления мебели, маме вспомнился наш диван, но найти такой же у них не получилось. Тогда я и решила произвести обмен. Я ведь не планировала жить в этой квартире, а лишь иногда заезжать, поэтому меня несильно расстроил другой вариант дивана.

– Тот сейчас стоит в гостиной у родителей. Извини, наверное, я должна была спросить у тебя разрешения, перед тем как…

– Мира, тебе и не надо спрашивать у меня что-то. Тем более разрешения. Понимаешь?

Я с облегчением выдыхаю.

– Этот тоже ты выбирала?

Киваю головой.

– Мне нравится.

14. 14.

Я вдруг сильно заволновалась. Будто если мы прямо сейчас не разойдемся по разным сторонам, то земля расколется на миллионы осколков и нас поглотит бездна. Это может прозвучать как бред сумасшедшего, но от внезапно нахлынувшего волнения у меня застучали зубы.

Мы стоим друг напротив друга. Мне почему-то не хочется смотреть в глаза Чернова, я рассматриваю его руки, не отрывая взгляда от кольца на безымянном пальце.

– Если с осмотром квартиры покончено, то тебе пора идти, – твердо говорю я, сдвигаясь с места, освобождая проход. – Серьезно, Никит, давай будем вести себя как взрослые люди.

– Нежелание разговаривать – это поступок взрослого человека?

От его тяжелого взгляда становилось холодно.

– Ты сама себе противоречишь, родная.

– Не надо меня так называть.

– Почему? – Чернов напрягся и начал медленно подходить ко мне. – У меня ничего не изменилось. Ты все такая же любимая, родная и…

– Единственная? – с горькой усмешкой договариваю за него. – Точно не единственная. Может быть, какое-то время и была такой, но потом все изменилось. И не надо мне больше рассказывать о каких-то доказательствах того, что тебя подставили. Я разговаривала с Кристиной. В курсе, кого вы обвиняете.

Никита застывает.

– Когда? Когда вы с ней виделись?

– Сегодня. Удивлен? Я тоже удивилась. Да и весь продуктовый был в шоке от ее крика. Так вот, Олег, конечно, не самый лучший брат на свете, но и не такой подлец, способный разрушить жизнь сестры. И он поддерживал меня все это время. Рядом был, а ты…

– И я был бы рядом, если бы у меня была такая возможность! – неожиданно рявкает Чернов, делая еще один пугающий шаг в мою сторону. – Думаешь, не хотел? Не пытался? Да если бы мне дали хоть один шанс увидеться с тобой, то ничего этого не было бы.

От его крика леденеют кости.

– Но ты права в одном: он не твою жизнь пытался разрушить, а мою. Заметь, у него это получилось. А о тебе он вряд ли думал в тот момент.

Это заявление приводит меня в ступор. Что он несет? После знакомства с Никитой Олег только о нем и говорил. Ида смеялась, говоря, что брат в скором времени фамилию изменит.

– Долго он еще будет здесь жить?

– Не слышала, чтобы он планировал съехать. Тем более я не прошу его об этом.

– Ну конечно, – ухмыляется он. – На другой ответ я и не надеялся. Мира, я не исчезну, как ты этого хочешь. Просто знай об этом. И если не будет сложно, передай мои слова Олегу.

Почему он говорит так уверенно, что хочется верить? Что я за дура такая? Еще и всхлипнула.

– Чернов, а от меня ты сейчас чего хочешь? Звонишь, приезжаешь, брату угрожаешь. Чего ты добиваешься?