Проголодавшиеся и оттого разбуянившиеся школьники ввалились в колхозную столовую, просторную, но душную, со множеством светлых столов и стульев. На широкой стене между окнами висело два плаката. На одном краснолицая девочка зазывала за собой, а над ней горели красным буквы: «Полевые работы не ждут!». На другом усатый дядька спрашивал, как ты сегодня поработал, а в глазах стоял такой укор, что аппетит едва не улетучился. К счастью, остальные стены не воспитывали, не взывали к чувствам стыда и вины и не отвлекали от насущных потребностей организма. Ребята выстроились в очередь. У раздачи стояла дородная женщина в поварском колпаке, с носом-картошкой и шустрыми глазами. Она с готовностью подняла тарелку для первого и шмякнула туда нечто красное, с торчащей во все стороны соломкой.

– О, борщ! – довольно и очень быстро потёр ладошки Толик Карпов. Он локтями продрал себе дорогу к поварихе, а если кто-то не хотел пропускать, то показывал два маленьких, но очень крепких кулака.

Люда Новосёлова незаметно вздохнула и покорно приняла свою порцию, когда подошла её очередь. Она выбрала крайний столик с четырьмя стульями, нашла глазами своих девочек и кивнула на найденное место. Как только все оказались в сборе, Ириша, с аппетитом прихлёбывая борщ, тайно поделилась:

– Вы слышали, что Тоня Харитонова из 10 «А» отказалась идти в колхоз? А за ней и весь класс...

Людмила перестала дышать. Она удивлённо посмотрела на одноклассницу и сказала:

– Не может быть.

– Да может! Мне только что девчонки рассказали.

– Она поступила не подумав.

– Почему не подумав? – вмешалась Иванова, так и не притронувшись к борщу.

– Ты задаёшь странные вопросы, Маша! Колхозу нужны новые люди! – поспешно оттарабанила Люда. – А Тоня всех подвела!

– А это случайно не та девочка, которая шла на золотую медаль?

– Да, это именно она, поэтому ей должно быть стыдно вдвойне! – не унималась комсорг.

– То есть человек, который прекрасно учится и который может стать даже учёным, обязан терять целый год и идти доить коров? – резанула Иванова. Лида оторопело уставилась на неё, а потом криво улыбнулась и опустила глаза.

– Так пусть сначала отдаст долг...

– А кто сказал, что она должна отдавать долг? Да и кому? Колхозу? А даже если и должна, то почему именно так?

– Человек должен трудиться, Маша. Это правильно и почётно, – нахмурилась Новосёлова.

– Не спорю. Но почему он должен трудиться там, где не хочет?

– Он обязан хотеть.

– Ну а ему не хочется.

– Нет, хочется!

– Нет, не хочется, – твёрдо, но раздражённо сказала Иванова и чтобы чем-то себя отвлечь, поводила ложкой в борще.

– И ей дали плохую характеристику... – подкинула дров в огонь Ириша и наивно захлопала глазами.

– Ну и гады, – тихо произнесла Маша. – Человек всё равно не сможет проявить себя там, где ему плохо.

– Но в колхозе не плохо, – парировала Люда и с трудом проглотила последнюю ложку борща, от чего её лицо тошнотворно перекосило. – Просто нужно понимать, что ты делаешь полезное дело, на благо всех, тогда и желание появится. А она не понимает.

– А разве Тоня не принесла бы больше пользы, если бы пошла учиться, например, на врача? Сразу, после школы! И лечила бы твоих колхозников гораздо лучше, чем доила бы коров?

– У тебя в голове одна каша, – мягко, но всё же свысока ответила Новосёлова.

– А по-моему, не у меня.

Комсорг уже открыла рот, как повариха позвала получать второе неожиданно звонким и добродушным голосом, который никак не вязался с боевитой внешностью. Школьники вновь потянулись к раздаче, выстроив башню тарелок из-под первого.