– Дамы, ОН здесь! – перебил меня дракон. – И он, уверяю вас, в полном порядке. Более того, он никогда ещё не чувствовал себя настолько всемогущим и всесильным!

– Я собиралась сразу же, как только доберусь до Брокилона, поговорить о… – я замялась, подбирая слова, – о его возросшем безрассудстве с деревом-матерью, – кивнула я на дракона, продолжая оправдываться. – Я надеялась, что она подскажет мне как можно обратить этот процесс.

– Какой ещё процесс? – отрывисто поинтересовался дракон, в его голосе явно прозвучала обеспокоенность.

– Утраты здравомыслия, – тщательно, подобрав выражение, дабы пощадить его чувства, ответила я.

– А-ааах, ты об этом! – широко зевнул белый дракон. – Опять и снова! Слушай, ну достала же уже! Каро, ты не понимаешь, ПОТОМУ что трусливой нимфе героя-дракона – не понять! И посему тема – исчерпана! – и он опять широко зевнул, продемонстрировав свою огромную пасть во всей её зубасто-смертоносной красе.

– Нет, не исчерпана! – упрямо возразила я. – Потому что… – я запнулась, пытаясь придумать аргумент повесомее, но не придумала ничего лучше, кроме как обратиться за поддержкой к старой нимфе: – Скажи ему, ты, бабушка!

– Боюсь, что мне нечего ему сказать, Каро, потому что магического средства, которое обратило бы, как ты тут выразилась, процесс утраты им благоразумия, нет, – пожала она плечами. – Или, по крайней мере, я о нём не знаю…

– Ты возможно и не знаешь, но дерево-мать… – не отступала я. Эрик снова демонстративно зевнул, пропев при этом: – Ууу-таа-мииии-ла! И положив голову на лапы, закрыл глаза. 

– Дерева-матери больше нет, Каролина, – тихим печальным голосом произнесла Королева Дриад. – Оно сгорело…

– Что-о? – обомлела я, прижав руки к груди. – Но как? Как оно могло сгореть? – лепетала я, совершенно не понимая, как подобное могло произойти. 

– Точно также как и любое другое дерево этой ночью. В него попала молния, – ворчливо прокомментировала бабушка.

– Не совсем также, Ваше Величество, – возразила ей Эитне. – В отличие от других деревьев, чтобы сжечь дотла дерево-мать потребовалось не одна молния, а несколько десятков…

– Другими словами, это не могло быть случайностью? – включился в разговор Эрик.

– Нет, это не было случайностью, – согласилась с ним моя бабушка. – И вы были правы, ваше сиятельство, нам действительно нужны вы, чтобы остановить надвигающуюся катастрофу. И вам для этого нужен Посох…

– Я знал! Я знал! Я знал! – счастливо зачастил дракон.

– Поэтому сейчас мы все переместимся в Дубидж. Судя по вашему виду, вам обоим крайне необходим отдых и сон, да и план разработать потщательней тоже не помешает, – продолжила старая нимфа свою мысль, прерванную радостными воплями излишне возбудившегося белого дракона. – Ваше сиятельство, вы в состоянии будете самостоятельно одеться? – поинтересовалась она у Эрика.

– Э-эээ одеться? – недоуменно переспросил белый дракон.

– Разумеется, вам придётся одеться, – кивнула бабушка Флоретта. – Возможно, у вас в Нагиляндии это вполне в порядке вещей разгуливать голышом, но у нас в Нимфляндии подобное не принято. Поэтому давайте перекидывайтесь в человека и одевайтесь.

– Но я не могу! Моя рука! – дракон продемонстрировал обожженное почти до обугливания левое крыло. Если я перекинусь в человека, я её потеряю!

– Ясно, – кивнула старая нимфа. – Сам одеться не сможешь. Олли! Молли! – позвала она своих служанок-вьюнков. – Оденете его, как только он потеряет сознание!

– Что? Но я же объяснил! – прорычал взбешенный тем, что его не слышат дракон. И полыхнул пламенем. На этот раз показательно, то есть, не причинив при этом никому живому никакого вреда. А вот стене пещеры, на которой он согнал свой гнев, досталось по первое число, вернее по самый потолок.