– Эрик, ставить меня перед подобным выбором – низко, даже для тебя! – попробовала я урезонить его. И тут же сама себя одернула. – Хотя, что я говорю. Ты же не в себе! И это моя вина, что ты этого не понимаешь! Прошу тебя, просто дай мне отсрочку! Задай мне этот же вопрос, но уже в Брокилоне, хорошо?

– Каро, причём здесь Брокилон? – он округлил глаза в искреннем недоумении. – Вопрос же элементарный! Ты мне либо помогаешь, либо нет!

– Мне надо время, чтобы всё обдумать! – упёрлась я. Мне надо было время, чтобы посоветоваться с деревом-матерью Ветитум Шентие, но ему об этом совсем не обязательно было знать.

– Ладно, Ллойд с тобой! – махнул он рукой. – Всё равно я не собирался лететь в Кобра-Йорк голодным и не выспавшимся! Хорошо, можешь хоть всю ночь думать. Но завтра, сразу после завтрака я хочу услышать ответ!

– Спасибо, – выдохнула я с облегчением. Должна признать, что меня ничуть не обеспокоила угроза Эрика о возрождении Империи, поскольку я была уверена, что если он в одиночку сунется за Посохом, то белого света он уже больше не увидит. Почему я была так в этом уверена? Потому что я присутствовала при его сражении с боевыми драконами и не уловила в нём ни капли вполне здорового в тех обстоятельствах страха или сомнения: он видел цель, но не видел препятствий, и это чуть не стоило ему жизни. Вернее, если бы не Плюмо, это стоило бы ему жизни. Именно по причине его безрассудства, у меня также не было ни толики желания – отправится за Посохом вместе с ним. Но ответственность за его безрассудство лежала на мне, а значит, на мне лежала и ответственность за последствия его безрассудных поступков тоже.

[1] Гаплотаксиды – отряд червей, способных к регенерации как поврежденных органов, так и утраченных частей тела.

4. Глава 4

Глава 4

Эрик не был бы достойным сыном своего отца Императора-узурпатора, если бы не отыгрался на мне за то, что я заставила его ожидать моего решения. Не мудрствуя лукаво, его сиятельство просто взял и ответил мне взаимностью, то есть заставил и меня тоже помучиться от безызвестности. Началось всё с того, что с десяток, не меньше, раз, он, ссылаясь на плохое самочувствие, откладывал вылет. Затем три или четыре раза о том, что отправление снова откладывается, он с печальными охами и вздохами сообщал мне уже в воздухе. Вслед за чем он, естественно, приземлялся, и жалобно стеная, обещал: «Дай, полежу ещё с пяток минуток, окрепну окончательно и полетим!».

И я зубами скрипела, но молчала и терпела, продолжая упорно делать вид, что абсолютно не понимаю, на что именно он намекает подобным поведением.

К счастью, время всё ближе и ближе приближалось к ужину, а Эрик, как и я, в последний раз нормально ел почти сутки назад. Но, в отличие от меня вегетарианки, его сиятельство был – плотоядным, поэтому ягоды ему очень скоро настолько стали поперёк горла, что он не только их есть не мог, но ему дурно становилось лишь от одного их вида. 

Я искренне надеялась, что мои мучения закончатся, как только мы взлетим и действительно полетим. Ага! Не тут-то было! Когда мы, наконец, полетели, этот изувер, напрочь лишённый сострадания, поинтересовавшись, люблю ли я сюрпризы, взмыл столь высоко, что пока он сам мне не соизволил сообщить, а он соизволил, естественно, в конце пути – я так и оставалась в абсолютном неведении, куда конкретно мы направляемся. Само собой разумеется, на все мои многочисленные вопросы – я получала в ответ лишь хитренько-загадочное: «Уви-ииидишь!»

Однако увидеть, куда мы прилетели в тот вечер – мне так и не удалось. Чем ниже мы спускались к земле, тем неспокойней и темней становилось небо, вынырнув же из облаков, я увидела лишь то, что на земле бушует совершенно ужасающая по своей силе и масштабам буря. Раскаты разрывающего барабанные перепонки грома ревели как фантастический злобный очень голодный зверь. Разряды монструозных молний, словно взбесившиеся огненные чудовища, врезаясь в вековые деревья, превращали их в пепел; а если врезались в землю, то оставляли после себя огромные выжженные воронки. Ветры невероятной силы и скорости не отставали от огненных чудовищ, они высоко поднимали в воздух громадные валуны, демонстрируя свою силу; перегоняли с места на место тонны пыли и грязи, а также вспучивали воды рек и озёр, заставляя выходить их из своих берегов.