– Кайф! – Игорь восхищенно перебирал рисунки. А ведь рисовал не кто-то далекий и чужой, любимая! Удивительно!
Любимая, фыркнула и убежала в комнату.
Игорь бережно собрал картины и пошёл следом.
– Ну, ты чего? Стесняешься?
Инна лежала на кровати, отвернувшись к стене.
– Я положу… на стол.
Осторожно опустил бумаги на гладкую коричневую полированную поверхность. Повернулся к девушке.
– Ну, Инн, хорош дуться. Классные же картины!
Инна резко развернулась:
– Ты просто ничего не понимаешь в живописи! Это примитивно!
– Ну, хорошо, хорошо, может, не понимаю. Но мне нравится. Имею я право на мнение?
– Серьёзно? Тебе нравится или ты, как родители, не хочешь меня обидеть? Скажи честно.
– Честно! Клянусь.
Инна села в кровати.
– Ну тогда иди сюда, ценитель прекрасного. Поймёшь, что картины – не самое удивительное, что я могу!
глава четвертая
Русская лапта
Утро украсило мир тревожными деталями. Воробьи бесились в ветках смородины как-то неискренне. Прохожие, печальные и милые, смотрели с сочувствием и пониманием. Игорь медленно шёл по самому нелепому в этой ситуации маршруту – в техникум. Что заставляет нас, чувствуя дрожь, слабость и страх, поступать вопреки здравому смыслу? Упрямство? Презрение к слабости? Боязнь себя? А может вера в Человека? Ведь приходит младенец в этот мир беспомощным и беззащитным, и не едят его, не убивают, а даже любят и заботятся. Куда потом доверие пропадает? А может, не пропадает, а прячется где-то глубоко и иногда, как сейчас, выходит наружу?
В техникумовском фойе здоровались, обнимались, хлопали друг друга по плечам. Бдительно фиксировала ситуацию завуч Мария Мироновна. Ее взгляд из-под больших круглых очков выпрямлял спины отпетых хулиганов техникума. У обшитого старой фанерой гардероба беседовал с незнакомым пестро одетым пацаном Фёдор. Заметил Игоря, сразу съёжился, отвернулся. Сеньковских ребят не видно. Может, обойдется сегодня без разборок и братоубийств…
Сам Сенёк появился на второй паре. Лекция уже началась. Юрий Михайлович рассеянно кивнул опоздавшему и опять зачертил на доске уравнения. Сенёк, обнаружив Игоря, подмигнул как-то особенно весело. Сел у входа. Игорь присмотрелся к аудитории. Гены не было. Не было и его спутников. Может, Сенёк разобрался? Теперь его, Игоря, очередь.
– Тарасов! – надо же, какой же вы наблюдательный, Юрий Михайлович. – Ты чего крутишься? Сядь нормально.
Сенёк засмеялся:
– Это он ягодицы разминает! Готовится к спортивному мероприятию.
– А вы бы, Сеньков, помолчали. Сами вон опоздали.
– А я чего! Я старушку того…
– Топором? – хмуро пошутил преподаватель.
– Не, через дорогу…
– Широкие у вас дороги… за одну пару не перейти… Ладно. На чем я там остановился. Так. Возьмем уравнение с двумя неизвестными, содержащее, по крайней мере, один из членов с неизвестным в квадрате…
В конце половины пары Сенёк подошёл к Игорю:
– Ну что, мусор, пойдём во двор, поболтаем?
– Как вчера, одиннадцать против одного?
– Да нет, ты знаешь, поменьше нас стало после вчерашнего. У некоторых, сам понимаешь, ножки болят. Некоторые пересрали. Пойдём? Просто поболтаем о том, о сём.
– Ну, пошли.
Задний двор был пуст. Ай да Сенек. Удивил. Решил по-честному. Один на один. Впрочем, удивление было недолгим. Из пролома в заборе вылезли пятеро отмороженных Сеньковских шестерок. Спортсмены, судя по бейсбольным битам в руках. Не хватало простреленных вчера и того рыжего, что их перевязывал.
Игорь кашлянул, сбивая хрипоту в горле, поинтересовался:
– Тренируетесь? Лаптисты, что ли?
– Ага! – хохотнул Сенёк. – Лаптисты-онанисты. А ты что, испугался?