Игорю было плевать до случая с Фёдором, месяц назад. Был такой, как казалось, друг. Влюбился этот Фёдор в девочку классом помладше. Гуляли ночью в парке, мороженое ели. А тут Сенёк со своими придурками. Сеньку девочка понравилась. «Хочу её и все!» – говорит. Фёдор в драку. Только куда против десятерых. Избили и его, и её. Затащили в кусты и там не только Сенёк, но и полбригады по девочке прошлись. А Сенёк ещё и Фёдора… для эффекта, как он любит выражаться. Нормальные люди сразу бы в милицию, а Фёдор с подругой испугались. Сенёк сказал, что убьёт, «если в мусарню стуканут». Игорь в милицию. Капитан умный попался, сочувствующий. Спросил: «Сеньков? Как же, знаем! Вон сколько про него материала собрано. Только до суда довести не можем. Все назад заявления забирают, как сговорились. Ты бы тоже не совался в это дело, раз эти дефективные не чешутся». Не смог. Написал всё, что знал. А на суде оказалось, что сочинил, и если бы не душевная доброта Виктора Сенькова, судили бы уже его, Игоря, за наглую ложь и клевету. А потом встретились в техникуме. На дальнем дворе.

Телефон зазвонил снова. Игорь замер и только после третьего звонка поднял трубку.

– Игорь?

– Да, Инна.

– Что-то голос у тебя какой-то. Не заболел?

– Да нет, нормально всё.

– Ты ко мне зайдешь сегодня?

– Во сколько?

– Вечером, часов в девять. На дискотеку пойдём?

– А обязательно?

– Ну… можно, в принципе, и у меня посидеть.

– Хорошо. Жди.

В дверях обозначился отец:

– Ты картошку чистить думаешь? Чего смотришь? Картошку! Мать скоро придет!

Игорь молча пошёл на кухню.

Когда мать пришла с работы, на столе стояло ведро начищенной картошки.

– Николай! – позвала она мужа. – Зачем мне столько?

Появился отец с новой книгой. Увидел картошку. Пожал плечами:

– То не хочет… то целое ведро… Протестует! Побитый сегодня пришёл. Говорит, упал…

– А где он?

– К Инне, наверное, пошёл. Она ему звонила.

Фильм оказался тупым и предсказуемым. Бродили по экрану восставшие мертвецы, текли реки крови и слизи. Хотя, неважно. В объятиях Игоря сладко стонала прекраснейшая из девушек, та, которую обожал всей душой, та, ради которой бросится в любой бой, на любую смерть. Даже проблемы с Сеньком показались ерундой.

Кто-то из родителей Инны постучал в запертую дверь.

– Что такое? – крикнула Инна.

– Вы чай будете?

– Попозже, мама!

– Хорошо. Сделайте телевизор потише, такие крики жуткие. Ужасы, что ли, смотрите?

Игорь с Инной заржали в подушку.

Инна достала пульт, убавила громкость.

Игорь снова навалился с поцелуями.

Девушка тонко рассмеялась, оттолкнула влюблённого, вспорхнула с постели и накинула халатик с синими драконами.

– Какой ты голодный! Может, чайку? С булочками?

– А может…

– Хватит-хватит. Уже и так полфильма пропустили.

За столом напротив молодых цедили чай родители Инны: мама Эльвира Викторовна и папа Аркадий Петрович. Булочки были шикарные. Мягкие, пышные, с корицей.

– Я в мебельном такую стенку присмотрела! – улыбнулась мама. – Необыкновенно красивая вещь! В зале поставим, обалденно будет смотреться! Гости с ума сойдут, когда увидят.

– Остается только денег на нее заработать, – парировал папа. – Игорь, ты видел, как наша Инна рисует? Это же просто Глазунов какой-то!

– Пап, не надо, – Инна сделала сердитое лицо, – рисую я плохо. Другие в студии намного лучше. Я отстающая от всех серость.

– Серость?! – папа вскочил и убежал в соседнюю комнату. Вернулся с кипой листов ватмана. Выложил на стол перед Игорем. – Вот это она называет серостью! Посмотри! Какие цвета! Как выписаны детали! А свет, свет! Да я такого света у Левитана не видел!