Подняв ко мне лицо, облизывает губы.

Туплю так долго, что это даже неловко.

Вижу, как тянет носом воздух. Как тянется вперед, делая полшага навстречу. Сжимаю кулак, чтобы прикончить внезапное желание обнять ладонью маленький точеный подбородок и провести пальцем по розовым губам, которые, и это не гребаное открытие для меня, мог бы сожрать, если бы у меня совсем не было мозгов.

Очередь салютных залпов где-то за спиной приводит в чувства.

Люба вздрагивает, поднимая глаза.

Вдохнув порцию цветочного аромата, вижу в ее руках пластиковый стакан с шампанским.

— Ты что, заблудилась? — заглядываю в тонированные окна машины.

— И вас с Новым годом…

С кем она здесь?

Я знаю, что она сирота, и по каким-то причинам меня смущает то, что я вижу ее посреди ночи одну в десяти километрах от города, хотя это вообще не мое дело.

— С Новым годом, — осматриваю пустую парковку.

— У вас в кармане пищит.

— Я в курсе, — снова смотрю на нее.

На меня она смотрит, не отрываясь и не моргая.

— Поздравляю…

— С чем? — спрашиваю рассеянно, думая о том, что мне с ней делать.

— С… назначением… — улыбается.

— А, спасибо.

Два дня назад я принял должность замдекана, поэтому нахожусь в реальном цейтноте.

— Наш… уговор в силе? — смотрит на меня из-под своих кукольных ресниц.

— Уговор? — продолжаю тормозить, любуясь ими и их хозяйкой.

— Да. Насчет моего экзамена, — задирает она нос. — Он послезавтра.

Соображаю пару секунд.

Сейчас, когда уровень формальности нашей встречи нулевой, вздохнув, спрашиваю:

— Оно тебе нужно?

Если я приму у нее экзамен, сделаю это на совесть.

Скользнув взглядом по моим губам, заявляет:

— Мне оно нужно, Александр Андреевич.

Молчу, глядя в мятежные голубые глаза.

Мое расписание на следующей неделе плотнее некуда, и я планировал просто отдохнуть несколько дней, но я обычно держу свое слово.

Посмотрев ей за спину, вижу, как из круглосуточного выходит здоровый небритый мужик в парке и черной шапке. Трусцой пересекает парковку, приклеив к нам глаза. Подойдя к машине с обратной стороны, открывает дверь и бросает на заднее сидение пакет с продуктами.

— Проблемы какие-то? — спрашивает недовольно.

Не понял.

Небритая рожа, наглая и, твою мать, ментовская, тут даже к бабке не ходи.

Что за упырь?

— Нет проблем, — бросаю ему.

Обернувшись, Люба начинает суетиться.

— Эм-м-м… — смотрит на меня, топчась на месте. — Тогда… до послезавтра?

— Люба, — рявкает мужик. — В машину садись.

Какого гребаного хрена?!

Выбрасываю вперед руку и хватаю ее за локоть, подтащив к себе:

— Давай отвезу тебя. Куда нужно?

— Я… не… не нужно… спасибо… — косится на мужика.

Хрена с два!

— Люба! — лает тот.

— Сейчас! — выкрикивает она в ответ.

— Через час. Садись. Оглохла, что ли?

Разрываясь между мной и ним, пытается забрать у меня свою руку, но я, блин, просто в аффекте!

— До свидания, Александр Андреевич, — бормочет, пытаясь сделать шаг назад.

— Это кто? — киваю на мужика.

— Я че, на китайском говорю? — не затыкается он.

— Закрой пасть, — советую зло, мешая ей открыть дверь.

— Че ты сказал?! — изумляется, обходя машину.

— Глеб… — в панике лепечет Люба, роняя свой стакан и хватаясь за мою куртку.

Задвигаю ее себе за спину, готовясь к тому, чтобы дать кому-то в рожу впервые за долбанное десятилетие, не меньше.

— Глеб! — визжит Люба из-за моей спины.

Получаю ощутимый толчок в грудь и, вообще не думая башкой, впечатываю кулак в челюсть этого дебила.

17. Глава 17. Люба

— Что ты сделал? — визжу, пихая в сторону своего тупоголового брата, пока мой дипломный руководитель со стоном складывается пополам и падает на колени к нашим ногам.