Увы и ах…

Если бы не Саша.

Если бы не сотая доля сомнения «а вдруг?»

Гнала её прочь, старалась не думать, кодировала подсознание на ожидаемый результат. Это его сын. Его.

Признавала, что сама во всем виновата. Мирилась с выпавшими на голову испытаниями, не жаловалась и послушно сносила все превратности судьбы, НО! Господь не мог наказать меня ещё жестче. Это было бы высшее моих сил.

***

— Мам, а долго ещё ждать Тимку?

Скажу сразу, эти вопросы у нас велись практический каждый раз перед сном. Сашка не уставал задавать одно и то же, а я не уставала отвечать:

— Ещё два месяца.

— А это много?

— Как тебе сказать…

Когда ждешь, всегда кажется, что много.

— Когда наступит весна и станет тепло-тепло, тогда и Тимофей появится.

Имя Тимофей придумал сын. Сказал, что услышал его и сам не помнил где и с той поры имя «засело в ушах». Меня такая активность и радовала, и по-своему печалила. Чем меньше он знал, тем крепче был его сон, но не оказывала ли я ему тем самым медвежью услугу?

Хорошо, что был наивным и доверчивым. Хорошо, что верил и принимал любое решение с несвойственной для его лет серьёзностью. Надо, значит, надо. Главное, чтобы родители были рядом. И вот это «рядом» меня практически убивало, потому что ни о каком «рядом», «вместе» и «навсегда» не могло быть и речи. Лично я настраивалась на разрыв. Причем, капитальный, но начинать подготавливать к нему сына язык не поворачивался.

— Здорово. Тогда я буду ждать весну. — И спустя несколько секунд: — Ма-а-ам?..

— Саш, уже поздно, может, будем уже спать?

— Сейчас. У меня ещё один вопрос, — нахмурил лоб, собираясь выдать очередную «премудрость». — Как думаешь, когда у меня появится братик, папа не будет таким чужим? Понимаешь, я боюсь, что он не обрадуется.

На последнем слове у меня запершило в горле и болезненно заныло под ложечкой. Даже ребёнок, который большую часть времени жил в своем мире, и тот почувствовал напряжение в семье. Отрицать очевидное было не только бессмысленно, но и несправедливо.

— Сашунь, у папы сейчас сложности на работе, он сильно устает и… — растерялась, не зная, что ещё такое придумать. Дело в том, что работу Глеб нашел сразу же, как только приехали. Видимо, знакомство с нужными людьми всё-таки сделало свое дело. Он и с жильем быстро определился, и на новую должность вступил практически на второй день. Всё было спланировано и подготовлено заранее, ни о каких трудностях не могло быть и речи. — Поэтому в последнее время он слегка рассеян и… раздражен . И конечно, он обрадуется. Просто в семьях иногда так бывает, что между мамой и папой случаются… ссоры и недопонимание. Помнишь, я тебе говорила об этом?

— Но ты сказала, что важно мириться. Почему вы тогда не миритесь?

Вот что тут скажешь?

— Помиримся, сынок. Обязательно. А сейчас целуй меня и быстренько спать.

Я знаю, что у каждого из нас есть свои мечты и свои ожидания. Иногда эти ожидания оправданы, а иногда идут врознь с конечным результатом. Я могла предположить, на что рассчитывал Глеб после теста на отцовство, но я так же видела, как постепенно рушились его надежды.

Не стали мы ближе. Отнюдь. Слишком глубокими были обиды. Мы так и не смогли простить друг друга за причиненные раны. Не любовь двигала мужем в ту злополучную ночь, а самый обыкновенный эгоизм. Холодный, расчетливый, бескомпромиссный. В отношении меня – так точно.

Говорят, человека тяжело изменить или перевоспитать. Бред. Изменился не только Глеб. Я сама стала другой. На многие я отныне смотрела иначе. По-другому чувствовала и реагировала.