Слава небесам, меня хотя бы взяли в помощницы воспитателя на смехотворную ставку. Я была рада даже такому. Мне лишь бы не сидеть в четырёх стенах и иметь возможность присматривать за сыном. Всё! В большем я и не нуждалась.

Все думали, у меня счастливый брак и идеальный муж. В какой-то мере, я сама этому поспособствовала. Когда начались расспросы, откуда мы приехали и почему всё бросили, у меня просто не повернулся язык рассказать правду. Сначала это были чужие люди, а потом, когда стали ближе и завязалась дружба… не знаю, не было потом желания. Всё-таки щепетильная тема и я не была уверенна, что удалось избежать осуждения.

Это был такой период, когда я просто жила одним днем – днем рождения сына и верой, что когда-нибудь этот кошмар по-любому закончится. Что будет потом и как отреагирует Глеб – старалась не думать. Страх, что он может лишить меня родительских прав дамокловым мечом висел над головою и грозил обрушиться в любую минуту. Мне было всё равно, что будет со мной дальше. Сын Вала однозначно останется со мной, а вот Саша… Если Глеб слетит с катушек и надумает отомстить за все прегрешения – я буду бессильна. В этом городе я не имела ни связей, ни покровителей, ни денег, чтобы нанять нормального адвоката. Таня, с которой иногда созванивалась, тоже уехала, причем, заграницу, так что помощи ждать было не от кого.

— …И с сыном прекращай нянчиться! Немаленький. Дай ему больше свободы, не носись, как курица с яйцом, а то вырастит маменькиным сыночком. Глеб у тебя какой заботливый, пускай переберет на себя часть обязанностей. Видно же, неплохой мужик. Знаешь, сколько наших тебе завидует? У многих мужья гулящие, по бабам шляются. Некоторые в тридцать лет разведенки, а ты вон в тридцать пять решилась на второго. Это же здорово, что желание есть, что любовь не утихла. А то, что дом сгорел и переехали – так ничего страшного. Оклемались, стали на ноги, а всё почему? А потому что любите и заботитесь друг о дружке.

Ну да. Любим и заботимся.

Я уже и забила, когда испытывала к нему что-то помимо ненависти. Если раньше ещё пыталась объяснить его нездоровое поведение и хоть как-то отбелить, то теперь тихо презирала и еле-еле справлялась со злостью, когда он был рядом.

Не знаю, как ещё донести свои чувства. Как вдолбить в эту упрямую голову, что прошлого не вернуть. Если он думал, что вдали от Вала я изменю свое мнение – то глубоко заблуждался. Всё, что можно было разрушить, уничтожить и испепелить – он разрушил возле дома Зыкиной. Отныне ни совесть, ни сожаления – ничто меня не мучило и не беспокоило. Только страх потерять сына. Только боязнь, что ребёнок, не дай Бог, окажется от Глеба.

Дабы не выдать свои истинные чувства, быстро отвела взгляд, возобновив вырезку деталей на следующее занятие. В одном Света была права – Глеб действительно был отличным отцом. Всё свободное время он проводил с Сашей, учил его всяким мужским премудростям, делился секретами. Видела, что души в нем не чаял, однако не знала, что ждать от него в будущем.

Личных денег у меня не было, а зарплаты едва хватало на продукты. Глеб платил за коммуналку, так как видел, что я не справляюсь, и оставлял деньги для Саши. Затолкав гордость как можно глубже, я брала эти деньги, потому что не было иного выхода. Мои финансовые возможности были связаны очевидным положением и ни о какой полноценной работе в ближайшие два года не могло быть и речи.

Одним словом – не жизнь, а существование. Жили в одной квартире, спали в разных комнатах, встречались за завтраком, посылая друг другу лучи равнодушной апатии, а потом расходились, каждый по своим делам.