Обхожу машину и понимаю, что мы приехали в кафе, и окончательно теряюсь в догадках.

Белов собирался обыскать меня, допросить и, может, чем-то напугать, как, например, сегодня утром. Но что он сделал? Привёз меня в кафе.

— Мы будем за кем-то следить? — спрашиваю, вытаскивая наружу свои фантазии.

Я с детства увлекаюсь детективами и не раз представляла себя, сидящей в засаде, полицейским под прикрытием или шпионом.

— Комарова, вроде умная, но как выкинешь что-то… чистая блондинка, — вроде похвалил, но и оскорбил, знаю я такие приёмчики. Кнут и пряник.

— Вы считаете меня умной? — искажаю голос, делая его похожим на мяуканье ободранной кошки, и играю радостное удивление тупой блондинки.

— Откуда ты взялась на мою голову?! — вздыхает и делает шаг вперёд. — За мной, Комарова!

— А вы мне не приказывайте, я на вас не работаю, — бросаю ему в спину, но всё же следую за ним.

— И слава богу, я бы застрелился на третий день, — говорит Белов, когда мы уже заходим в кафе.

— Значит точно надо устроиться к вам в участок, — усмехаюсь.

— Пожалей моих ребят, они ничего плохого не сделали, — просит, приложив руку к груди.

Мы продолжаем подкалывать друг друга, пока не усаживаемся за столик у окна, и к нам подходит официантка.

— Добрый день! Добро пожаловать в наше заведение! Что будете заказывать? — брюнетка с каре вежливо улыбается, и… не замечает меня, устремив свой взгляд на Белова.

Вот же, сучка!

А что такое, Варя? Какие-то проблемы?

Нет! Это я от голода брежу.

— Мы что, пришли сюда поесть? — удивлённо спрашиваю я.

— Это очевидно, Комарова, — сухо отвечает, листая меню.

Я, кажется, не те детективы читала.

Дальше я сижу с открытым ртом, пока Белов делает заказ не только для себя, но и для меня.

— Девушка будет овощной суп, ржаной хлеб, на второе отварную рыбу и запечённые баклажаны, — с уверенностью всё это проговаривает.

— Угу, — кивает официантка, записывая в свой блокнот.

— А мне борщ и стейк с салатом, — коротко добавляет, захлопывает меню и кладёт его на край стола.

— Пить что будете? — широко улыбается брюнетка.

— Мне кофе, девушке стакан воды, — сухо отвечает и, скрестив руки над столом, смотрит на меня.

Официантка испарилась, а я так и сижу с застывшим выражением лица и пялюсь на Белова.

— Вижу вопрос в твоих глазах, — произносит серьёзным тоном. — У меня бабушка была диабетиком, — отвечает на так и не заданный мною вопрос.

— Тогда ясно, — говорю, прочистив горло, и принимаюсь гладить стол от неловкости.

— Как давно? — спрашивает, заставляя поднять взгляд на него.

— Полтора года, — смущённо отворачиваюсь.

Не люблю говорить о своей болезни ни с кем. Неприятно отвечать на любые вопросы, касающиеся этой темы.

— Какие причины? — не унимается следователь.

— Нарушение обменных процессов, но возможно и генетическая предрасположенность, — пожимаю плечами, внезапно осознавая, что с ним не так уж и неприятно обсуждать это.

— Возможно? — прищуривается Белов.

— Да, возможно, — киваю я. — Точно не известно.

— Родители…

— Их нет, — резким тоном прерываю его. — Я не знаю, кто мои родители, — добавляю, чтобы избежать новых вопросов.

— Ясно, — поджимает губы следователь-зануда. — Найти их не пыталась?..

— Почему ты меня сюда привёл? — меняю тему, не имея никакого желания говорить о своём генеалогическом древе.

— Ты весь день шляешься непонятно где…

— В камере сто пятого участка, — усмехаюсь, напоминая, что он сам меня там закрыл.

— А мне известно, что диабетики должны питаться регулярно, — делает вид, что не услышал меня. — Уже почти вечер, — проговаривает, сверившись с часами на запястье. — Хоть что-то ела сегодня? — вопрос звучит ровным тоном, и я не могу понять — это забота, или интерес исключительно из-за вида его деятельности.