И всё это сопровождалось активным размахиванием поварёшкой огромных размеров. Смешная пигалица, не в себе чуть-чуть, но забавная. Не сдержал смешок, замер над остановившейся девчонкой и… совсем неожиданно – получил её орудием нехилый удар в грудь, а ведь метила, наверняка, в голову. Дура, мать её за ногу! Пусть эту чёртову бабу предки в пекле на части раздерут!

А она развернулась с зажмуренными глазами, взмахнула ресницами, открывая их, и стала на голову ниже, согнувшись в коленях. Моргала испуганными зенками в пол-лица, поджимала трясущуюся губку, оставляя на ней следы зубов и так смотрела, будто пришёл её конец. Ну а чего я должен был делать после её подлого нападения? Моё высочество идёт, решает ей золотых на гардероб подкинуть, а она покушение спланировала? Что ж, попользоваться – попользуюсь, а денег не монеты не получит.

- Совсем рехнулась! – гаркнул на неё, усиливая давление всполохами во взгляде. От такого давления даже матушка пыталась на колени рухнуть, а подданые ниц валились. – Ты так со всеми путникам пересекаешься?! Каждого встречного убить пытаешься?!

Краска с её лица совсем сошла, а грудь, привлекательная такая грудь, вздымалась, словно её в кузнице мехами надувают. Следом она к ногам упала, и не от давления моего, а, кажись, в обморок свалилась. Ну что за дура! Не могла красиво спланировать, как наши дамы при дворце, закатив глаза, пластично взмахнув рукой, изобразив привлекательную позу на ковре. Нет ведь. Рухнула, как мешок с корнеплодами, даже смотреть противно.

3. Глава 3

Александра

От страха что-то лопнуло в голове, обрушив на меня темноту, глухоту и слабость. Сквозь невесомость почувствовала руки на себе, попытку оттянуть корсет платья, и со звуками ругательств взмыла вверх. Боже ж мой! Этот громила поднял меня на руки и куда-то нёс. Поняла, что пора приходить в себя, пока моя тушка цела и не сносит домогательств.

Издала задушенный стон, трепыхнула ресницами, мучительно провела ладошкой по лбу и открыла глаза. Гороподобный замер, наблюдая за мной, а я не могла рассмотреть скачки его настроения, потому что капюшон всё так же был низко надвинут на лицо.

- Очнулась? – прогрохотал мой кошмар, небрежно ставя на землю и брезгливо стряхивая руки. – В следующий раз падай в сторонке, а не посреди дороги.

Ну да, не джентльмен. Про таких мама говорила – портовый грузчик, а папа ещё жёстче – колония плачет. И голос у него под стать огромной фигуре. Такого разве прокормишь? Он быка за раз сожрёт, а говядина нынче дорогая. Ходи и облизывайся.

- Нечего пугать, - проблеяла, делая шаг назад. – Культурные люди не гаркают в спину.

Что ж мой язык творит, когда я нервничаю. Ну заткнись, пока не огребла, согласись с претензиями и отойди в сторону. Потом всё выскажешь, сама с собой наедине. И выскажешь, и послушаешь, и осудишь. Прижала половник к груди посильнее, чтобы ни дай бог не начать им трясти. Хватит, домахалась. Теперь бы выбраться живой.

- Глядя на твой убогий наряд, культурных людей ты уже встретила, - заржал жлобина, или это не смех, а землетрясение началось. На всякий случай согнулась в коленях, чтобы упасть и ползти, если что. – Небось еле ноги унесла?

И почему он так со мной разговаривает? Подумаешь, пощекотала черпаком, по-другому мой удар в отношение него назвать было нельзя. И чем ему моё платье не понравилось? Между прочим, на костюмированной вечеринке я получила приз зрительских симпатий, а это четвёртое место.

- Нормальный у меня наряд, - задрала подбородок кверху и раздула в протесте ноздри. – У нас на праздники все так одеваются.