Инга скользнула внутрь и опасливо заглянула в проем их общего зала. Мамы среди суетящихся гостей не оказалось. Значит, скандал пока откладывался. Наряженная в живописные лохмотья Бабы Яги тетя Оля срывала полиэтилен с салатов, а помахивающая прозрачными рукавами балахона Амалия с загробным уханьем, больше похожим на крик совы, чем на завывания призрака, носилась по комнате, пытаясь заглушить несущиеся из музыкального центра рождественские гимны на немецком. Дядя Игорь все приставал к Гюнтеру, требуя перевода то одной строфы, то другой. Немец мрачно отмалчивались – по лицу было видно, что эти гимны ему надоели еще дома, в Германии. Каменные стены были увешаны знаменами с изображениями львов, единорогов и грифонов – и где только мама успела их раздобыть? Знамена шевелились от поддувающего в щели сквозняка и казались живыми. Пламя от камины и свечей бросало на стены причудливые тени – между шевелящихся знамен словно копошились клубки черных змей. Инге стало не по себе.

- А несмотря ни на что – довольно миленько! – неожиданно сказала тетя Оля, оглядывая комнату. – Хотя жалко все-таки, что елки нет.

- Есть! Что ж это за Новый год – без елки! – раздался из коридора торжествующий мамин голос, в коридоре послышалось шуршание… На пороге зала появилась мама в костюме Снегурочки и пятясь задом, втащила за собой здоровенную еловую ветвь, - Вот! – с торжеством провозгласила она, - Это надо срочно поставить в ведро!

- Откуда это, дорогая? – настороженно спросил отец сквозь дедморозовскую бороду.

- Ну вы же отказались мне помочь, - оскорбленным тоном отрезала мама, - Вот и пришлось все делать самой – как всегда!

Инга поглядела на маму с подозрением – те беспорядочные и неуверенные удары топором… Не мамина ли работа? Но неужели мама – Снегурочка с топором! - в беленьких туфельках на каблуках, по снегу, смогла добраться до леса?

- Теперь ее надо быстренько нарядить, - мама озабоченно поглядела на часы, - Гюнтер, Амалия, взгляните, какие елочные игрушки я привезла из Голландии – настоящая авторская работа! – мама вынула из коробочки тонкий, как мыльный пузырь, стеклянный шар и принялась осторожно прилаживать его на ветку… предварительно смахнув на пол обрывок золотой канители. Страшное подозрение зашевелилось в душе у Инги. Она тоже поглядела на часы – на маму – снова на часы… Нет, она этого не вынесет! До Нового года еще полчаса – успеет! Пользуясь, что все увлечены развешиванием игрушек, Инга тихонько выскользнула за дверь.

Она пробежала к центральному залу и укрылась в тени арки, внимательно всматриваясь в елку. На первый взгляд все было в порядке. Огромное дерево безмятежно стояло на месте, все также упираясь в потолок золотистой звездой на верхушке. Кто-то уже зажег коричневые восковые свечи и теперь они ровно и весело горели, заставляя загадочно посверкивать канитель. Вот только топор… Топор небрежно валялся посреди зала. А у самого порога арки, в которой скрывалась Инга, на каменном полу сиротливо белел брошенный калач. Инга пригляделась внимательнее… и ахнула. У елки не хватало нижней ветки! Здоровенная еловая лапа исчезла! На ее месте, будто свежая рана, красовалась глубокая зарубка. На полствола. Ну сильна маменька – даже не ожидала! Сама не зная, что собирается делать, Инга нерешительно шагнула в зал… и тут же отпрянула обратно в тень арки.

Двери на галерее распахнулись – население деревеньки было готово праздновать Новый год. Музыкального центра у них не было, но они справлялись. Первой со ступенек торжественно, как королева, сплыла тетка Христина в яркой юбке и цветастом платке на плечах. Старинным величественным распевом она выводила тягучее: «Добрый вечер всем добрым людям…». Закончила, улыбнулась щербатым ртом и… - у Инги челюсть отвисла от удивления – перешла на прославленное «Happy New Year! Happy New Year!» из репертуара «АВВА». А потом с галереи не в склад, не в лад, зато с большим энтузиазмом заверещали «Новый год к нам мчится, скоро все случится…» и в центральный зал ринулись радостно вопящие деревенские. Они тоже были сторонниками новогодних маскарадов – правда, костюмы у них оказались попроще. На ком-то – овечья шкура, на другом – вывернутая наизнанку шуба, старый вуйко красовался красным колпаком Дед Мороза, а седая борода у него была своя.