- А местные срубили, - с упрямством ребенка, требующего мороженное, топала ногой мама, - И не посмотрели, что заповедник!

- Дорогая, они здесь давно живут, я предполагаю, они знают, какую елку можно рубить, а какую – нельзя, - с выражением мученического долготерпения объяснял ей папа, - Но даже если они браконьерствуют, я все равно никого не пошлю в снежные заносы рубить елку!

На лицах Вити и Андрея отразилось облегчение.

- Ничего страшного, - пролепетала фройляйн Амалия, - Есть даже забавно – иметь один Новый год совсем без елка!

Мама поджала губы. Инга отлично знала, что означает это выражение – мама не смирилась, и битва вовсе не закончена. Но что, собственно, мама может сделать? Уж точно не пойдет сама в лес рубить елку.

- Давайте надевать карнавальные костюмы, - вздохнула мама, открывая картонный короб:

- Дима у нас, конечно, будет Дед Мороз… - вытаскивая из короба алый атласный тулуп, объявила мама. Выражение лица у отца сделалось совершенно похоронным, но спорить он не стал – понимал, что после отказа в елке от «дедморозства» ему не отвертеться. – Я – Снегурочка, Ольга – Баба Яга… - тетя Оля демонстративно хмыкнула, - Для Гюнтера я припасла костюм охотника, а Амалия станет Белой Дамой, - в руки Амалии полетел балахон в стиле ранней Пугачевой, сшитый из белого шифона. – А ты… - мама покосилась на Ингу лукаво. Явно предполагалось, что еще секунда – и дочь обалдеет от счастья, - Тебе я припасла костюм принцессы! – торжественно возвестила мама, вручая Инге длинное платье зеленого бархата и диадему из стразов Сваровски. – Иди переодевайся, в соседней комнате есть зеркало!

Инга уставилась на свой костюм скептически. Как она будет выглядеть в зеленом бархате и диадеме? Хотя, может, мамина задумка не так уж плоха. Любая девочка хочет хоть ненадолго стать принцессой – особенно если в окрестностях имеется симпатичный мальчик. Вот было бы классно – она как выйдет в этом платье, а он как обалдеет! Инга направилась в соседнюю комнату. Торопливо, чтоб не замерзнуть, вылезла из джинсов и свитера и с трудом протиснулась в узкое, слегка пахнущее влагой платье, взяла диадему и повернулась к вделанному в стену старинному зеркалу. Замерла, не отрывая глаз от своего отражения.

В этом платье она была самой настоящей принцессой!

Принцессой Фионой.

Из «Шрека».

Сразу после превращения той в людоедку.

Зеленое бархатное платье враз превратили Ингины лишние пять килограммов – в десять! Даже щеки, только что нормальные, теперь торчали, будто Инга засунула в рот пару сдобных булок. Она тихо застонала и принялась лихорадочно сдирать платье. Если мама станет заставлять ее одеть так любовно припасенный для дочери новогодний костюм, Инга пригрозит, что выкинется с замковой башни. Если все-таки заставит – пойдет и выкинется. И пусть родители только попробуют ее потом в этом похоронить! Подастся в призраки и станет являться им по ночам – вся такая зеленая, толстая, страшная… Нет, лучше не рисковать!

Инга снова натянула джинсы со свитером и торопливо затолкала платье в самый темный угол. Теперь ей лучше подольше посидеть тут – чтоб у мамы не было времени начать разборки насчет костюма. Инга посмотрела на часы – и впрямь скоро Новый год! Каким длинным был этот день и как быстро он промелькнул. Она тихонько выскользнула на галерею, оперлась на шатающиеся старые перила. Снег больше не падал – куда уж больше. Вокруг замка стояла полная, нерушимая тишина, словно укрывшие его снеговые подушки глушили все звуки. За единственным освещенным окном – Инга сообразила, что это окно кухни – мелькали темные силуэты. Там тоже шли последние лихорадочные приготовления к празднику. Едва слышный сквозь стекло, но высокий и сильный женский голос затянул песню – Инга не понимала слов, но кажется, что-то про зимнее солнце и разлетающийся из-под копыт снег… Мелодию разбил доносящийся с другой стороны отдаленный стук топора. Топор ударял неравномерно – то несколько слабеньких ударов подряд, потом долгая пауза, один сильный, будто дровосек вложил в замах всю силу, снова пауза…