– А после твоей смерти… Эта связь прервалась? – осторожно спросил я.

Она устало покачала головой.

– Она просто стала естественной. Ведь, теперь она между двумя мёртвыми.

Нас прервал Арсений, вышедший из темноты террасы. Он мягко тронул Ананке за предплечье и увлёк в сторону.

– Я прошу прощения… Твоя бабушка, Элина, хочет срочно что-то с тобою обсудить. Идём…

Ананке попрощалась со мной, напоследок сказав, что мне приготовили покои на четвёртом этаже, и удалилась, оставив меня наедине с гнетущими мыслями. После нашего разговора в моей душе поселилось какое-то тягостное ощущение беспросветности. Я надеялся, что оно пройдёт к утру после сна, но заснуть в ту ночь я так и не смог. И никто в Новом Карфагене не спал. Город вечно бодрствующих мёртвых сиял тысячами огней.

Вскоре я оказался в ещё одном городе Сопротивления – в Анакреоне, находящемся на одноимённом острове в Зелёном океане. Там постоянно властвовали сумерки. Город был усыпан огнями, как и Новый Карфаген. Он оказался весьма современным и представлял собой огромный мегаполис с громадными обсидиановыми и серебристыми небоскрёбами. Посредине этого буйствующего урбанистического великолепия, на главной площади, была воздвигнута просто колоссальная по своим размерам статуя ангела. Чёрные надгробия-высотки доставали ей лишь до половины. Ангел был изображён присевшим на одно колено. Его правое крыло касалось земли, а левое было расправлено вверх. Бесстрастное лицо обращалось к востоку, к солнцу, будто умоляя его взойти. Но с тех пор, как к власти пришёл Эвклидис, оно больше не всходило, либо постоянно было затянуто чёрными, как смоль, тучами. Меч, что безмолвный каменно-металлический страж держал в руке, пронзал землю, а его рукоять касалась облаков. Бронзовый обод короны ангела играл огнями города, отливая золотом и багрянцем, имитируя свет долгожданного заката. У меня захватило дух от великолепия сотворённого неизвестными ваятелями произведения искусства. Нигде я не видел ничего подобного: ни на Земле, ни в мире асов, ни на какой-либо другой планете.

Как сообщила Ананке, в Анакреоне базировалась значительная часть армии Сопротивления. Но у Эвклидиса всё равно было в десять раз больше воинов. Победить его лишь силами повстанцев не представлялось возможным. Можно было лишь вести вялотекущую войну с мелкими стычками, которая ни к чему бы не привела. Требовались радикальные действия, но у Сопротивления не хватало ресурсов. Я предполагал, что в самом крайнем случае смогу заручиться поддержкой дяди в обмен на то, что сделаю выбор, который от меня ждут, в его пользу. Но всё-таки надеялся, что до этого дело не дойдёт.

И Карфаген, и Анакреон были надёжно сокрыты от взора Бога Смерти. И хоть о последнем городе он догадывался, но проверить свои догадки никак не мог – Анакреон окружало невидимое силовое поле, стирающее его со всех радаров, по воздействию похожее на магнетические скалы, из которых был высечен Карфаген.

Мы добирались на корабле – старинном парусном корабле с эмблемой Сопротивления на чёрных парусах. И хоть кто угодно, учитывая необычную геометрию мира Посмертия, мог бы проложить на остров сухопутную дорогу – руководители Сопротивления, в частности, Арсений, предпочитали именно морской путь.

Когда они прибыли в город, мне незаметно открылось истинное положение вещей и расстановка сил в этой вечной гонке. К Арсению – я услышал это впервые – обращались не иначе, как «Лорд Имморталис», Ананке же была просто Ананке. В Анакреоне её спутник чувствовал себя гораздо увереннее – возможно, они всего лишь поделили города и сферы влияния на двоих, а возможно, я до поры до времени просто не замечал невидимой власти истинного главы Сопротивления, сосредотачивая внимание на чём-то другом: на личной истории Ананке, например, и на событиях прошлого, которое давно пора было позабыть. Я даже не удивился, поняв, что Арсений занял главенствующий пост. Нетрудно догадаться, с чьей лёгкой руки это произошло. Конечно же, всё дело было в Ананке. Удивительным образом, мужчины, которых она любила, возвышались… ну просто до небес и обретали ещё бо́льшие власть и величие, которые имели. Эвклидис был никем (в мире Посмертия) до встречи с ней. И дело не только в том, что она являлась его близнецовым пламенем. Она обладала какой-то удивительной энергией созидания, благодаря которой мёртвые, связывавшиеся с ней, переходили на совсем иной уровень развития. Больше всего преуспели Эвклидис и Арсений. После знакомства с этой удивительной девушкой-медиумом Арс, вообще, повернул свою жизнь в совсем иное русло, ну а когда они наконец-то встретились в мире Посмертия, он даже решил бросить вызов Богу Смерти. Интересно, почему? Каковы были глубинные мотивы его поступка? Его, действительно, так возмущал диктат Эвклидиса, или он просто хотел занять его место? И кто так «промыл» Ананке мозги, что отвратил её от собственного близнецового пламени, каким бы оно ни было? Поистине, на это нужно было иметь колоссальную смелость и безрассудство. Ну а пока «Властелин Бессмертия» играл роль благодетельного спасителя, избавившего несчастную Ананке от невыносимого гнёта Бога Смерти, у неё самой даже не возникало мыслей о том, что он тоже может преследовать какие-то личные цели в борьбе Сопротивления против её бывшего друга.