Выглядело так, будто Ананке оказывала мне снисхождение, позволив остаться, хотя я, вообще, не должен был спрашивать у неё разрешения: ни у неё, ни у Арсения, ни у Бога Смерти, и вообще, кого-либо ещё на этом свете, кроме отца, и, может быть, дяди. Но тогда я, как всегда, решил обойти острый угол. По-другому я не умел.

– Я буду рад помочь, Ананке, – ответил я, а затем зачем-то добавил: – ты сильно изменилась.

Она усмехнулась:

– Попробуй не измениться, пройдя через то, через что я прошла.

– Ты о близнецовом пламени?

– Не только.

Её взгляд напрягся. Она задумчиво вглядывалась в темноту гор, озаряемую городскими огнями, что-то усердно вспоминая.

– Я не вижу смысла это скрывать. Наверное, зря не рассказала тебе с самого начала… Я при жизни, как ты знаешь, была медиумом-некромантом, а медиумам многое известно. И конечно, я прекрасно знала о природе той ментальной стены, отделившей меня от Эвклидиса. Мне известно, что её поставил Арсений. Это был единственный способ меня спасти – создать другую некросвязь… с ним…

– То есть… Перебить одну некропривязку другой? – ошеломлённо спросил я, не зная, правильно ли я понял девушку.

Она слабо кивнула.

– Ну, молодцы! Пять баллов за оригинальность! – Я не скрывал сарказма. – Кто это придумал?

– Мы вместе.

– И… Что было потом? Как ты себя чувствовала?

– Лучше, намного лучше. По сути, я сменила одну привязку к мёртвому на другую, менее агрессивную.

– Но это всё равно…

– Да, я понимаю, это всё равно плохо, но другого выхода не было. Такие вещи по-другому не снимаются. Никаким способом. Это равносильно тому, чтобы брать один кредит, чтобы покрыть другой, и в итоге всё равно оказаться в долгах. Но… Как я уже сказала, делать было нечего… Арсений не мучил меня, а наоборот, только вдохновлял. Мне жилось спокойно, и я могла заниматься своими делами с полной отдачей: работать, писать книги, практиковать.

– Но ты перечеркнула свою жизнь.

– Эвклидис перечеркнул! Оставшись привязанной к нему, я бы всё равно не смогла вести нормальный образ жизни.

– Послушай, но есть же методы снятия таких привязок, которые используют маги. Ты не пробовала обратиться к…

– Шарлатаны используют! Чтобы выдурить денег. Ты всерьёз думаешь, что кусок воска или пучок какой-нибудь травы могут разрушить сильнейшую энергетическую связь между живым и мёртвым? Кеци, где твоя логика? Нет… Такие вещи снимаются только так… Вернее… Не снимаются, а перебиваются… подобными привязками, к более высокому духу-умруну. Если уж это случилось, то это будет с тобой всегда, на всю жизнь. Ты только сможешь, если повезёт, минимизировать негативное влияние некроэнергии на свою психику и физическое состояние, но не освободиться полностью.

Я слушал девушку потрясённо. Горечь разливалась в моём сердце, хотя события, о которых она говорила, случились давно.

– Ананке… Мне очень жаль, что всё это с тобой произошло.

– Это было неизбежно, учитывая природу моего дара. У всех медиумов есть привязки к мёртвым. И они периодически их сменяют: тяжелые на более лёгкие, а бывает, и наоборот… в магических целях. Но они никогда не исчезают полностью.

Мы по-прежнему стояли у обрыва. Ветер шевелил листву деревьев, и в этом шелесте мне чудились мифические голоса неупокоенных мёртвых, рассказывающих о каких-нибудь ужасах. Вообще, вся эта некротика вселяла нечеловеческий страх, и даже в мире Посмертия, воспринималась как нечто чуждое. Что уж говорить о восприятии подобных вещей живыми? Но Ананке… Она никогда их не боялась. Напротив, всё, что было связано с миром мёртвых, её вдохновляло, завораживало и побуждало становиться лучше.