– Ерунду пишу…

– Нет! Сколько раз я просила так не говорить!

– Так всё и есть.

– Жаль, твои произведения, созданные здесь, на Земле не услышат.

– И слава Богу!

– Да ну хватит! Боже! Что за привычка? Видишь, Кеци, а он говорит, что я ему помогла.

– Помогла, – возразил Арсений. – Но на музыке свет клином не сошёлся. Мне надоело её сочинять!

– А как ты нашёл Ананке? – спросил я.

– На работе в Отделе Душеисследований мне посоветовали обратиться к живому медиуму. Медиумы, настоящие медиумы, ведь, помогают мёртвым, а не живым. В общем, я… находился тогда в плохом состоянии, не знал, что мне делать, куда двигаться дальше, кем становиться. И… я прислушался к совету. И отыскал медиума поблизости. Им оказалась Ананке. Но в итоге, я нашёл не только медиума, но ещё и лучшего друга.

Я мог лишь порадоваться за них. Но с опаской… Конечно, с опаской, ведь я не мог знать, что ждало их впереди. Ситуация с Эвклидисом начинала тревожить меня всё больше и больше.

Отныне он не мог влиять на Ананке, но она постоянно «видела» его тень за стеной, размытый образ, который никогда не исчезал полностью. Силуэт был нечётким. Он маялся у стены, не в силах её разрушить, но не терял надежды когда-нибудь сделать это. Так девушке-медиуму не было покоя и в мире Посмертия. Вновь она жила, как на пороховой бочке: что при жизни, что после смерти. Ничего не менялось. Видно, ей выпала такая судьба: интересная, наполненная приключениями и невероятными событиями, и одновременно лёгшая на её сердце тяжелейшим грузом испытаний. Видно, Ананке привыкла постоянно находиться на пределе своих сил и возможностей. В ту ночь в лесу она выглядела счастливой несмотря ни на что. По большей части лишь потому, что рядом был Арс. От этого удивительного человека исходил ярчайший свет и мощная позитивная энергия созидания. Он, поистине, был поцелован Богом, и не зря при жизни стал гениальным. Теперь, в мире Посмертия, его духовный потенциал увеличился в разы. Ананке тянуло к нему, словно магнитом. Сломленную внутри, но не опустившую руки Ананке, которая знала, что если кто-то и способен вернуть её к свету, то только её неизменный кумир.

Мы держали путь в Новый Карфаген – тайный город повстанцев, построенный ими более ста лет назад. Его местоположение до сих пор удавалось скрывать от шпионов Эвклидиса.

Прекрасный город-крепость вовсе не был копией древнего земного Карфагена. Он находился в горах, и был высечен из магнетических скал, поэтому все радиосигналы, пронизывающие его, глушились, и, таким образом, местоположение цитадели повстанцев невозможно было определить.

Когда мы прибыли в Новый Карфаген, город поразил моё воображение. Я не представлял себе, что такое чудо могли сотворить человеческие руки. Радужные светящиеся скалы стали стенами неприступной цитадели Сопротивления. Она являлась единственным местом в мире Посмертия, над которым сияло солнце, отчего камни с разноцветными вкраплениями минералов ярко мерцали под его лучами. Множество высоких башен, замков устремлялись ввысь, город будто был расположен вертикально, а не горизонтально, и вздымался на головокружительную высоту, опираясь на скалы. Он сиял ярче ночных звёзд, и вместе с тем, утопал в зелени, вернее, будто был пронизан цветущими садами, источающими аромат весны, любви и возрождения. Кроны деревьев, усыпанные мелкими цветками: белыми, нежно-розовыми, сиреневыми и небесно-голубыми, виднелись возле каждого дома-замка, иногда даже затмевая его своей красотой.

Мой взгляд устремлялся всё выше и выше. Я замер от увиденного великолепия. Так и стоял с открытым ртом, задирая голову. На самом верху, из потаённого жерла горы бил водопад. Его серебристые струи устремлялись вниз, падая с головокружительной высоты. Воды как бы образовывали реку, чьё вертикальное русло делило город на две части. От водопада исходила прохлада. Он разветвлялся на мелкие ручейки, которые питали деревья, а в самом низу вновь соединялся в единый поток, который уходил куда-то под землю.