— Если честно, то весь завод уже на ушах. О твоем возвращении только ленивый не сплетничает, — с сожалением произносит. — Мне кажется, узнав про Стасю, они просто лопнут от любопытства.

— В любом случае я дочку скрывать не буду. Вернулась, значит, вернулась. Пошумят и перестанут, — храбрюсь в ответ.

— Да, да... Сойдутся на чем-то одном и успокоятся. Как тогда, назначили тебя избалованной стервой, которая кинула Ярослава и укатила в Европу, а после интерес потеряли, — разводит руками София, демонстрируя очевидность исхода любого пересуда. — Какой же будет вывод на этот раз? Начнут ли высчитывать? Три года как-никак прошло.

— Пусть считают. Я со Стасей переходила беременность, не все так очевидно.

— Да уж. Тебе с дочей досталось. То боялись потерять, то не могли дождаться, пока она решит на свет появиться!

— Конечно, в косых взглядах и шепоте за спиной мало приятного, но это не самое страшное в жизни. Перетерплю. Нам настоящим избалованным стервам и не такое по плечу, — чеканю "приятную" характеристику.

— Я твоим настроем довольна! — решает София. Затем поднимается из кресла. — Ладно, пойду-ка я на рабочее место, а то еще замечание от Аркадия Степановича выхвачу. Знаешь, а он очень даже строгий начальник, — говорит Софа, направляясь к двери. — Думаю, и ты такая же будешь.

— Посмотрим, — улыбаюсь, глядя ей вслед.

Оставшись одна, я успеваю только включить ноутбук, как по кабинету разливается звон стационарного телефона.

— Да, — поднимаю трубку.

— Нелли Александровна, — звучит голос Валерии, папиной помощницы. — Александр Анатольевич освободится минут через тридцать, будет ждать вас у себя в кабинете.

— Хорошо, через полчаса подойду, — сообщаю в ответ.

Закончив разговор, достаю из сумки папку с документами. Воспользуюсь свободным временем, чтобы показаться в отделе кадров.

Не без волнения направляюсь прямиком к руководителю. Здесь ничего не изменилось. Меня встречает прежняя начальница — Маргарита Максимовна, невысокая миловидная женщина средних лет.

— Доброе утро, Нелли Александровна. Я вас жду, — говорит она, приподнимая указательный палец.

Пока я усаживаюсь в кресло, перебирает на столе документы.

— Вот они, — улыбается, отыскав нужную стопку бумаг, скрепленную большим канцелярским зажимом. — Я подняла ваше личное дело. Давайте обновим информацию. Что-то поменялось?

— Да, — протягиваю Маргарите Максимовне свидетельство о рождении.

— Так... хорошо... Сейчас сделаю копию документа. Впишу... — пробегает глазами по бумаге, — Настасью в вашу личную карту. Мне тогда нужно будет еще заявление от вас на вычет, — приговаривает, поднимаясь и направляясь к ксероксу. — А свидетельство о браке вы принесли? — уточняет, ставшим неестественно высоким голосом. — Фамилию не меняли?

— Маргарита Максимовна, там и в свидетельстве вместо отца прочерки, а вы о браке спрашиваете, — пытаюсь держаться непринужденно.

— Да? — наигранно удивляется начальница. Забирает из ксерокса оригинал, из лотка — копию. Вновь изучает их. — Я и внимания не обратила.

Маргарита Максимовна достаточно неуклюже пытается спрятать свое оживившееся любопытство. Чувствую небывалый прилив уверенности. Ее поведение неприятно, но в глубине души прекрасно понимаю — мне должно быть все равно кто и что подумает... Кажется, именно так человек обрастает броней.

Подписав приказ, трудовой договор и еще кипу всяких документов, тороплюсь к папе. Остаюсь с ним на весь день. Отец проводит несколько телефонных переговоров, берет меня на деловой обед в ресторан, работает с документами, при этом терпеливо объясняет мне, что и для чего он делает. В конце рабочего дня папа велит возвращаться в свой кабинет и ждать звонка, чтобы вместе отправиться домой.