Дикие джунгли стояли сплошной стеной, а в них, раскачивая громадные стволы, прыгали огромные звери с большой автобус ростом. Из воды с плеском высовывались пучеглазые морды, раскрывая такие пасти, что в них можно въехать на велосипеде – как раз по раздвоенному языку.

А какие солдаты стоят у пушек! В старинных плащах, со шпагами, с копьями.

И снова и снова его укладывали в гамак противная тошнота и головокружение.

Каждый раз, когда раскалывалось над палубами небо, Карл видел изрытую белыми и чёрными воронками, вздыбленную застывшими в мгновенном свете водоворотами воду. И вдруг загадал, что если ещё раз увидит звёздочку наверху, то всё будет хорошо, а что – всё, – он и сам не знал.

Снова сзади зашагали – быстро-быстро.

– Карлхен, в гамак! – негромко приказал голос дяди Рихарда.

– Сейчас, – умоляюще сказал Карл: ему обязательно надо увидеть звёздочку.

Но дядя Рихард взял его на руки и отнёс в гамак.

– Нельзя, Карлхен, нельзя, мальчик. Идёт сильный шквал, нельзя оставаться здесь.

Рихард улыбнулся.

– Вот помощник меня сменит – я приду к тебе и расскажу одну интересную историю.

– Про звёздочку?

– А ты откуда знаешь?

Карл слабо улыбнулся и прикрыл глаза.

– Спишь? – чёрный ёжик наклонился над гамаком Карла.

Тот молча сопел и глядел на Рихарда широко открытыми блестящими глазами.

– Ты здоров?

Карл кивнул.

– Наверху потише. И вахта кончилась.

Карл снова кивнул.

Чувствуя, что от сказки не отвертеться, Рихард примостился рядом с Карлом и начал:

– Пятьсот лет назад – это как десять человеческих жизней, Карлхен, – было на земле Средневековье. Это значит, жили на ней крестьяне в хижинах, рыцари в замках, ремесленники и купцы в городах и короли во дворцах. Ездили на лошадях, на парусных кораблях, а через пустыни – на верблюдах. И ещё были монастыри. Папа Римский, глава всей католической церкви, был тогда так силён, что ни один король не мог с ним сладить. Все его боялись и от страха доносили, ябедничали друг на друга, а тех, кого волокли на церковный суд, сжигали потом на кострах. Это называлось аутодафе́. У Папы были тайные слуги – инквизиторы. Это монахи, которые следили за тем, чтобы никто не вышел из подчинения церкви. А чтобы все думали одинаково, Папа и науку разрешал только церковную. Ты знаешь, она называется богословие. И все мудрецы и учёные были поэтому богословами. Они лечили, наблюдали за звёздами, за природой – и многие из них начинали сомневаться в церковных правилах, а из-за этого и переставали верить в Бога. И вот в одном монастыре, в поседевшей от времени башне, жил молодой алхимик и мудрец по имени… – ёжик задумался – …Гельмут.

– А что такое алхимик? – пошевелил губами мальчик.

– Алхимик? Это учёный, который узнавал, как из одних вещей получаются другие: из бурого камня – блестящий металл, из красноватой жидкости – прозрачные зелёные кристаллы. Алхимики старались постичь таинственные силы этих превращений и особенно хотели научиться двум вещам: сделать из простого камня золото и сделать искусственного человека – гомункулюса, по нашему – «человечка». А этот алхимик не хотел ни того, ни другого. Он хотел сделать звезду.

Карл приподнялся на локте и близко-близко поглядел в лицо чёрному ёжику.

– Да-да, звезду. Он знал, что для этого нужно соединение земной силы и звёздного света. И вот он проделал тысячи опытов и получил много разных вещей, очень интересных и полезных, но звезды сделать не мог.

И пришёл к нему старый и горбатый монах в капюшоне и сказал гнусавым голосом:

– Стало известно святой инквизиции, что в святом монастыре вступаешь ты в сношение с диаволом и хочешь в безумной гордыне своей сотворить то, что лишь Богу угодно было совершить, ибо один Господь за шесть дней сотворил и землю, и небо со всеми звёздами. Отрекись от диавольского наущения, не то Господь покарает тебя на том свете геенной огненной, а святая инквизиция на этом свете – сожжением всенародно на костре, как слугу диавольского.