Сделать вид, что мы не знакомы и пройти мимо? Нет, тут без вариантов. Если Матвей решил прийти, не дождавшись, когда его позовут, то дать заднюю уже не получится.

– Соня, подожди, – окликаю дочь, знаю, что Матвей её не украдёт, но мне жизненно необходимо, чтоб Соня сейчас находилась рядом.

Обернувшись, Соня молча подходит ко мне. В этот момент Матвей уже встал со скамьи и размашистым шагом приближается к нам.

Один миг и он замирает напротив. Долго смотрит мне в глаза, а у меня от его пронизывающего насквозь, как рентгеновский луч, взгляда настоящая россыпь мурашек на коже образовывается, язык прилипает к нёбу.

– Привет, – наконец-то произносит он и тянется к моему пакету. – Давай помогу.

– Не надо, я сама, – предупреждающе качаю головой и это не про помощь понести тяжёлый пакет.

Не понимая, что сейчас происходит, Соня переводит взгляд с меня на Матвея. Я должна что-то сказать, дочка ждёт от меня объяснений, но все мысли в голове скомкались, просто врассыпную бегают как тараканы.

– Мам, а кто этот дядя и почему он на нас так смотрит? – спрашивает Соня, а Матвей протягивает ей руку.

– Давай знакомиться, София. Я Ткачук Матвей, твой настоящий папа.

8. Глава 8

Говорят, ожидание смерти хуже самой смерти. Теперь я понимаю истинное значение этого высказывания. Когда с замиранием сердца смотришь на свою кроху, ждёшь её реакции, а томительные секунды превращаются в бесконечность, то это ожидание действительно хуже самой смерти.

Сказать, что внутри меня бушует ураган – ничего не сказать. Я не ожидала, что Матвей пойдёт напролом, до последнего хотела верить в его благоразумность, но, похоже, он и правда контуженный, как говорил ранее.

Отдёрнув свою ладонь от руки Матвея как от горячего утюга, Соня прячет её в карман куртки. В детских глазах сплошное неверие и, как ни странно, злость. Больше всего на свете я боялась этого момента, и вот он случился. Ощущаю себя смотрителем кино, где ты просто наблюдаешь и ничего не можешь сделать.

– Ты не мой папа, – решительно заявляет София. – Мой папа – Стельмах Лев Владимирович, он прокурор, понятно?

В голосе Софии слышна гордость, только мне от этого никак не легче.

– Нет, София. Он – твой отчим, а настоящий папа – это я, – настаивает Матвей.

– Закройся, – цежу через зубы, а Матвей переводит взгляд с Сони на меня. Сердитый такой, да неужели? – Не будем сейчас. Здесь. На улице.

Вздохнув, Матвей кивает. Я беру Соню крепко за руку и веду к подъезду, прикладываю к домофону магнитный ключ. Матвей стоит позади нас с дочерью, я даже слышу его тяжёлое дыхание. Вот же чёрт… не уходит!

Соня оборачивается на Матвея, смиряет его гневным взглядом:

– Почему ты не уходишь? Уходи, ты не мой папа. Твоя шутка несмешная.

Тон Софии строгий не по возрасту, в любой другой раз я бы гордилось её сильным характером, но не сейчас. На самом деле на своего биологического отца дочка похожа гораздо больше, чем мне бы того хотелось.

– Мама, ну скажи ему уже! Пусть перестанет преследовать нас, мне страшно, – просит малышка.

– Сонь, не бойся. Этот дядя нам не причинит вреда, – успокаиваю я, а Матвей вставляет свои пять копеек, мол, не дядя он, а папа.

Я не могу сказать Матвею, чтоб он сейчас ушёл. Как показала жизнь, этот мужчина абсолютно непредсказуем, я его даже боюсь, но про свой страх не имею права говорить дочери. Для Софии я настоящая крепость, где она находится под надёжной защитой.

Оказавшись внутри подъезда, решаю подняться на нужный этаж по ступенькам, а не лифтом. Мало ли что может взбрести в голову Матвею, если мы окажемся втроём в тесной кабинке.