Захлопнувшаяся дверь отрезала от себя звуки.

Настоящее время

Монтегрейн-Парк

В ванне Амелия провела несколько часов. С остервенением терла мочалкой запястья, будто надеясь смыть с них старые шрамы. Но отметины лишь краснели и вздувались, становясь еще более заметными.

Для нее по-прежнему оставалось загадкой, почему спящий в ее крови дар Грерогеров вылечил раны на всем остальном теле, не оставив даже намека на прежние повреждения, но обошел своим вниманием запястья. Что это? Какой-то знак свыше? Насмешка богов? Напоминание, что некоторые факты из своей биографии не стереть?

Мэл привыкла к своим изуродованным запястьям, свыклась с ними, признав частью себя. Но сегодня, когда Монтегрейн увидел их из-под задранного рукава, отчего-то испытала жгучий стыд, будто ее застали за чем-то недостойным.

Какие выводы он сделал? Окончательно уверился, что ему подсунули психически нездоровую жену? То вздрагивает от любого приближения, то бьется в истерике от невинной попытки поцеловать ей руку, а теперь оказывается еще, что ее запястья вдоль и поперек испещрены старыми ранами. Что он подумал? Что она себя режет?

До крови закусив нижнюю губу, Амелия продолжала драить кожу мочалкой до тех пор, пока не услышала стук во внешнюю дверь.

— Иду! — крикнула погромче, чтобы ее наверняка услышали, и потянулась за полотенцем.

Должна была вернуться Дафна, которую Амелия послала к матушке Соули. Мэл где-то слышала, что обгоревшие на солнце участки кожи следует смазывать сметаной, и решила опробовать это народное средство на себе.

Переносица и кончик носа горели огнем, покрасневшие скулы обозначились четче. Ей, с ее бледной, не знающей загара кожей, нельзя было проводить столько времени на солнце без зонтика. О чем она только думала?

Завернувшись в объемный пушистый халат и намотав на голову полотенце, Амелия прошлепала босыми ногами к двери.

— Дафна, это ты? — уточнила на всякий случай.

Если бы это вновь, как прошлым утром, оказался хозяин дома с группой поддержки, было бы чудовищно неловко — на сегодня он уже насмотрелся на ее причуды.

Впрочем, сейчас Монтегрейну должно было быть не до нее: добравшись до поместья, Рэймер все же соизволил позвать на помощь Дрейдена, и тот помог ему сперва спешиться, а затем и добраться до дома. Амелия же, убедившись, что ее участие не требуется, поспешила укрыться в собственных покоях.

— Да, миледи!

Выдохнув с облегчением, Мэл отперла дверь.

У ждущей за порогом Дафны в руках обнаружился поднос с небольшим блюдцем, наполненным белой густой субстанцией.

— Сметана, как вы и просили, госпожа, — прокомментировала служанка свою ношу, входя и ставя поднос на столик у дивана в гостиной. — Ой! — Выпрямилась и перевела взгляд на лицо Амелии. Глаза девушки округлились. — Миледи…

Значит, все еще хуже, чем ей сперва показалось. Мэл коснулась пальцем кончика своего носа и сама ойкнула.

— Давайте я вам помогу, — засуетилась Дафна. — Помогу намазать…

Но Амелия уверенно покачала головой: у нее обгорело лицо, а не отвалились руки. Хотя, может, лучше бы руки — вспомнила о запястьях.

— Можешь идти, я справлюсь.

Девушка неуверенно переступила с ноги на ногу, но не сдвинулась с места, так и замерев в диванной зоне посреди комнаты.

— Вам с Оливером не влетело? — спохватилась Амелия и сразу поняла, что попала в точку. Дафна зарделась и опустила взгляд, скомкав в пальцах передник. — Что? — испугалась Мэл на полном серьезе.

Она видела, как лорд этих земель играет с обычным городским мальчиком, послушала похвалу местных в адрес хозяина, получила от него дозволение посещать озеро и отчего-то решила, что он хороший человек. Глупая, хоть уже и неюная Мэл. Снова поспешила с выводами?