Сделав очередной глоток чая, я настороженно покосилась на отца, а заручившись его кивком, улыбнулась хозяину дома.

— Я не против. Только у меня будет одна небольшая просьба. Можно?

— Ася! — предостерегающе рявкнул отец, догадываясь, о чем я подумала. — Мы это уже обсуждали. Мой ответ — нет!

— Погоди, Лёнь, — вмешался Владимир Геннадьевич. — Пусть скажет. В чем дело, Асенька?

Владимир Геннадьевич выглядел чуть старше своих лет. Худощавый, с проседью в темно-русых волосах и слегка уставшим, но оттого не менее улыбчивым взглядом, он был из тех людей, к кому пропитываешься доверием с первых минут знакомства, а потому я решилась ответить:

— Мне бы не хотелось, чтобы правда обо мне стала новостью номер один для обсуждения в школе.

— Я и не собирался извещать об этом всех. — Склонив голову набок, Владимир Геннадьевич неловко поправил очки на носу. — Но учителя, да и твои будущие одноклассники имеют право знать, не находишь?

— Конечно, имеют! — вступился отец. Запустив пятерню в волосы, он навалился на спинку дивана и с важным видом продолжил: — Мало того, они должны все знать. Мне не нужны сюрпризы!

— Люди весьма предсказуемы, понимаете? — прикусив губу, я обратилась к Владимиру Геннадьевичу. — Каждый считает, что именно его жалости мне не хватает здесь и сейчас. А подростки еще и жестоки, вам ли не знать?

— Послушай, Ася, — папин приятель прокашлялся, в задумчивости помолчал пару секунд, а потом произнес: — Я сильно рискую, соглашаясь принять тебя в школу. Но я делаю это осознанно. Учителя тоже должны иметь выбор: брать на себя ответственность за тебя или нет. Согласись, так будет честнее.

Я кивнула.

— Ты боишься, и это нормально. Но педагоги в школе не враги тебе. Тем более, после стольких лет на семейном обучении неизбежно возникнут сложности в усвоении материала.

— Я поняла, — позабыв про манеры, перебила Владимира Геннадьевича. — А что насчёт моих будущих одноклассников? Им для чего нужна правда?

— Правда — залог доверительных отношений, разве нет, Ася? Со лжи не начинают дружбу.

— Я и не ищу друзей.

— У тебя их так много?

— Ни одного.

— Разве это хорошо?

— Для меня — да.

— Но школа — это не только уроки, домашка и экзамены, понимаешь?

— Владимир Геннадьевич, вы же сами топили за правду, так давайте смотреть ей в глаза: никто не находит друзей за пару месяцев до окончания школы, и уж точно никому не нужны мои проблемы, а меня интересует исключительно учеба.

— Тогда не проще ли остаться на домашнем обучении? Зачем это все?

— Хочу увидеть мир с изнанки: школьные звонки, перемены, мел на доске, булочки в столовой — только и всего.

— Шило в мешке не утаишь, Ася. У ребят рано или поздно возникнут вопросы.

— Например?

— Почему все эти годы ты училась на дому?

— Быть может, у меня родители — религиозные фанатики.

— Фердипердозно просто! — хлопнув в ладоши, напомнил о своем присутствии отец.

— Извини, пап, — смутилась я и попыталась перевести все в шутку: — Это вынужденная мера и всего лишь до конца учебного года. Зато тебе на родительские собрания не придется ходить.

— Отлично! Леня Снегирев — шизанутый сектант, которого даже на собрания не пускают, — деланно развел руками папа. — Чего еще я о себе не знаю, а, дочь?

— А что с физкультурой, Ася? — пропустив мимо ушей выпад отца, продолжил Владимир Геннадьевич. — Или ты собралась наравне со всеми сдавать стометровку и прыгать через козла?

— Это исключено! — Подскочил на диване отец. Со стороны он и правда чем-то напоминал сейчас одержимого. — Ни в коем случае! Никакой физической нагрузки! Только козлов нам еще не хватало!