Зря я рассказала об этом. Сразу после возвращения домой. Дети не смеялись надо мной. Джонас был голоден, потому что я пришла поздно, а Ясмин больше переживала из-за ссоры с приятелем, потому что мы не разрешали ей поехать с ним в Амстердам. И еще ей не понравилась лазанья. Аднан ничего не сказал, он просто радовался, что со мной ничего не случилось.

Как будто со мной ничего не случилось.

Потом заговорили о текущих делах. Домашние задания по математике, счет за визит Ясмин к стоматологу и хватит ли срока действия договора на сотовую связь, чтобы Джонас забрал мой старый мобильник. Я сидела за кухонным столом, как в старом нуар-фильме. Потом Аднан спросил, все ли со мной в порядке. Я ответила, что все в порядке, и подумала: теперь мне этого мало. Я пережила нечто непостижимое. Я хочу пережить это снова.

Может, со мной случилось то, что древние йоги называли самадхи? Абсолютный покой, состояние чистого познания? Но тогда мое возвращение не принесло бы столько беспокойства. Я всегда больше доверяла осязаемому, чем неосязаемому, телу – больше, чем духу, потому что тело не лжет. Моя йога работала и без медитации, моим моджо было движение. Так что я отправилась в студию и попыталась с помощью последовательности инь вернуться в это состояние. Но дверь в иную реальность захлопнулась. Я почувствовала только боль в затылке и ощущение замурованности в собственном теле. Потом пришла на занятия вечерняя группа. Я не подавала вида и пыталась сосредоточиться. Учить, задавать направление – это всегда помогает мне собраться. Но теперь это не сработало. Это было самое паршивое занятие в моей жизни. Йога означает объединение, но никогда еще я не чувствовала себя такой изолированной. Рассеянной. Безучастной. Я подумала, не получил ли мой мозг травму при падении. Не лучше ли сделать паузу. Существует прием, который позволяет проверить, не слишком ли большой нагрузке подвергается тело при занятиях йогой. Нужно улыбнуться, выполняя асану. Если не получается – значит, ты чересчур напряжен. Тогда нужно сделать перерыв. Прогуляться на воздухе, поспать, дать телу передышку. Улыбнуться-то у меня получилось. Я все-таки профессионал. Но при этом возникло такое чувство, будто я продаю успокоительные таблетки. Я слышала собственные слова, и мне казалось, что я сама себя обманываю.

– Извините, – подала голос женщина из последнего ряда. – Я не могу расслабиться под такую музыку.

Она была из тех, кто постоянно чем-то недоволен. Обычно я контролирую такие ситуации. Сейчас я заметила, что недосмотрела и поставила плейлист на воспроизведение вперемешку. И вместо «Ом, Шанти, Шанти, Шанти» играла песня Алиши Киз. Я отмотала назад, но включилась быстрая композиция Анушки Шанкар. В зале зашушукались. Мол, только под индийскую музыку можно расслабиться. Нет, индийская музыка действует на нервы. И вообще настоящая йога есть только в Индии. Я теряла авторитет. Вместо того чтобы сохранять спокойствие, я рявкнула:

– Кому не нравится музыка, пусть идет в другое место!

Вечно недовольная поднялась и вышла, хлопнув дверью. В тот же миг я пожалела о своих словах. Все уставились на меня.

– Извините, – пробормотала я. – Была не права.

Я выключила музыку и попыталась очистить вибрации тремя мантрами Ом. Но в третий раз никто уже не повторял за мной, беспокойство нарастало, а собственный голос показался мне чужим. Я почувствовала себя не в своей тарелке. Почувствовала эгоизм учеников, их требовательность, отсутствие чувства юмора, духовную напряженность. Они вели себя так, словно дух йоги не связывал сердца, а парил где-то над головами. Каждый был сам по себе.