Сделала глубокий вдох. Похоже, придется начать с самой крупной неприятности. Если рядом на полу или на стуле найду исподнее… Но я не нашла стула. Несколько раз пристально изучила обстановку убогой комнатенки – ни намека, только шкафчик с видавшей виды масляной лампой и узкая, жутко неудобная кровать. На нее вместо матраса камень положили? И подушка вылиняла, какой-то блин. Характерно, достался он мне. Одеяла нет, вместо него плед, от которого несло затхлостью.

Выкрашенные унылой зеленой краской стены, полное отсутствие окон – все навевало мысли о казенном учреждении. Нас таки арестовали и посадили в одну камеру? Дошутилась, Аурелия!

Нет, Вилкас не самый плохой вариант, чтобы скрасить одиночество. Сколько мне там лет присудят: десять, пятнадцать? С мужиком, оно, конечно, лучше, особенно со знакомым, но хотелось бы заниматься любовью на свободе и с Линасом.

При мысли об инквизиторе защемило сердце. Я такого ему наговорила! Хотя и он хорош, мог бы не лезть на рожон, не размахивать кодексом своих обязанностей, не ущемлять мою свободу.

Однако странная какая-то камера: даже ведра для справления естественных надобностей не поставили. А справить очень хотелось, потому как вчера… Вчера я совершила то, о чем очень пожалела утром.

Стараясь не будить Вилкаса, встала.

Куда же подевалась наша одежда, не отобрали же ее! Инквизиторы – те еще садисты, но не до такой степени. Хотя бы обувь оставили – вот она, родимая, рядом с сапогами Вилкаса.

Без особой надежды потянула на себя дверную ручку. Она поддалась, и я оказалась…

– С добрым утром! – широко улыбнулся мне гладковыбритый дежурный, не тот, которого вчера отец усыпил свечкой. – Вам умыться, наверное? А потом чайку? Кофе, простите-с, не держим: дорого, управление деньги только на чай дает.

Моргнув, по инерции поздоровалась:

– С добрым утром!

А потом ошарашила дежурного вопросом:

– Где я?

Не в тюрьме, это я уже поняла. Хотя после вчерашнего всякое могло привидеться. Может, я и вовсе сплю. Сейчас как ущипну себя… Не помогло.

– Так у нас, в сыскной.

Удивление дежурного сменилось сочувствием:

– А, да вы не помните ничего! Когда господин Цех вас привел, все порывались куда-то бежать, кому-то мстить. Уж извините, что вместе вам постелили. Комната для отдыха одна, там дежурный по ночам спит.

– То есть вы?

Прекрасно, я лишила беднягу законного отдыха. Зато кое-что прояснилось: я в сыскном управлении. Правда, вопрос, было ли у нас что-то с Вилкасом или нет, по-прежнему оставался открытым. Равно как и то, почему он здесь, а не в объятиях Эгле.

– Платье ваше и пальто мы почистили, просушили. Сейчас принесу, госпожа Дье.

Непривычно услужливый солдат ненадолго скрылся из виду и вернулся с моими вещами.

Указала на дверь:

– А рубашка господина Цеха тоже там?

О более пикантных предметах гардероба спрашивать побоялась.

– А рубашка на мне. С добрым утром, Аурелия!

Разбуженный голосами, на пороге комнаты отдыха возник Вилкас. Он зевал, щурился спросонья, но в остальном, за исключением взлохмаченности, выглядел сносно. А вот я…

– Мы нет, – твердо ответил на молчаливый вопрос Вилкас.

Покосился на дежурного и попросил:

– Выйди на минуточку!

Тот понимающе кивнул и с гаденькой улыбочкой удалился. Этот-то убежден, что у нас с некромантом все было.

– Твое поведение вчера меня неприятно удивило. – Несмотря на ранний час, откладывать неприятный разговор Вилкас не стал.

– Когда именно: в околотке или трактире?

В отхожее место хотелось по-прежнему, но я мужественно терпела. Воспользуюсь моментом, оденусь пока. При Вилкасе я не стеснялась.