Пока я решал глобальные проблемы, под кодовым названием «как отделаться от докучливого сопровождения», Бояркина как сквозь землю провалилась. Вот только что мелькало её красное платье, да так, что в глазах рябило, и вдруг – бац! – нету её.

Пока я раздумывал, куда приложить свою внезапно обретённую свободу и прислушивался к внутренним ощущениям, полегчало ли мне, когда Илона перестала мозолить глаза, взгляд мой наткнулся на Ястребовского, который явно скучал с бокалом шампанского в руках.

На картину Белова он смотрел так, будто это карта сокровищ, он никак не может её прочитать, а ему надо – позарез надо понять, где же спрятаны золотые пиастры.

– Основа этой картины – ветер, – подошёл я к нему поступью ягуара. – Воздух, что пронизывает вечерний сумрак, прорывается сквозь голые ветви деревьев и шепчет голосами ушедших поколений.

Ястребовский встрепенулся и уже по-другому посмотрел на Стёпкину мазню. Поднатужившись, я ещё и не такое мог выдать. Ему ж надо, а мне не жалко. К тому же, это повод продолжить знакомство, которое обязательно перетечёт в плодотворное сотрудничество.

Этому набобу явно не хватало воображения. А он, судя по всему, пыжился что-то из себя выдавить, чтобы блеснуть. Таких, как Бояркина, нужно чем-то поражать. Правда, золото, как оказалось, она тоже любит, но пусть Ястреб остаётся в неведении. И если похудеет на пару миллионов, то сам дурак.

Ястребовский руку помощи не принял. Окинул меня острым взглядом, в котором почему-то читалась угроза. Это что ещё такое? Мы же с ним нормально и парой фраз не перекинулись.

– Послушайте, – не принял он руку помощи и пальмовую ветвь мира, – я не терплю конкуренции. И предпочёл бы взаимовыгодное сотрудничество.

Я даже опешил. Надо же. На ловца и зверь бежит! Но то, что Ястребовский сказал дальше, опустило меня с небес и грубо шмякнуло оземь.

– Я прекрасно осознаю, что брачное агентство будет подыскивать для Илоны разных кандидатов. Но прошу по-хорошему: лучше не вставайте у меня на пути. Я был первым. Эта женщина – моя.

С этими словами он поклонился, как в каком-то кино, и гордо прошествовал по галерее дальше. На картины он больше не смотрел.

«Это я был первым, козёл ты винторогий, – мстительно сверлил его спину злым взглядом и мысленно поджигал его брендовый пиджак. – И она моя, моя!».

А потом меня словно током прошибло: брачное агентство?.. Этот хрен отхватил мою Бояркину в брачном агентстве?!..

И на ум пришла гениальнейшая, как мне казалось, идея.

Илона

От Антона я удрала, сославшись, что мне нужно попудрить носик. Я б ему мозги попудрила слегка, чтобы он угомонился и отстал. Но мой потенциальный жених, судя по всему, решил, что я его добыча, а он – элитный самец, от которого нормальные женщины не отказываются.

Но где я, а где нормальные. Орбитальная станция не способна вытянуть весь креатив моего мышления и умения мимикрировать под окружающую среду. Так что нормальные – направо, а мне в другую сторону. Я с тоской подумала, что отвыкла от свиданий и внимания мужчин.

Весьма мешало платье. Зря я выпендрилась и напялила знамя вместо привычных удобных серых шмоток. И комфортнее, и не так приметно.

Между лопатками жгло. Кто-то без конца пытался меня рассмотреть. По интенсивности жжения, я подозревала, что это Островский. У меня на него особая реакция. Всё же неземная любовь даром не прошла: я научилась чувствовать этого мужчину слишком хорошо. Как оказалось, годы не властны над этим феноменом.

Меня к нему тянуло, но я мужественно давила в себе морду, что так и норовила обернуться и пощупать Богдана взглядом.