Не знаю, чем именно себя выдала, но когда я уже принялась размышлять, что заваливать экзамен Доминику – не так плохо, в мою камеру наведался Коллекционер, как всегда неслышно и неожиданно.

– Я вижу, ты нашла себе друга, – посмотрел он на крысу, или «хитина», как ее назвал Дом, которая при появлении хозяина замка попыталась сбежать, но волей беловолосого наткнулась на невидимую преграду, а затем поднялась в воздух, неистово запищав от боли и страха. – И как всегда выбор странный. У тебя отвратительный вкус на дружбу… Хуже были только твои платья…

– Прекрати! Ты делаешь ей больно! – подорвалась я на месте, испугавшись за единственное существо, которое проявляло ко мне… привязанность. И в данный момент, Доминик, как ребенок, не знающий меры, сдавливал зверька магией, деформируя его ребра. Мужчина, моргнул, словно вышел из транса и с недоумением посмотрел на висящую в воздухе крысу, давление на которую прекратилось.

– Тебя заботит ее судьба? Это всего лишь паразит… – спросил он с капризным выражением, вновь напомнив мне ребенка.

– Она – ручная! – возразила я. – Она никому не приносит вреда. Здесь сотни крыс и с ними никто не борется. Не трогай и эту!

– Это – паразит… – не соглашался Доминик, упрямо посмотрев на меня исподлобья и усилил давление, отчего испуганный зверек вновь запищал.

– Она – мой друг! – взвыла я. – Хватит! – заорала и попыталась броситься на мужчину, но прежде, чем смогла до него добраться, писк прекратился, а за ним последовал чавкающий, хлопающий звук… капли жидкости по полу, а затем удар небольшого и мертвого тельца на камень.

– У тебя нет друзей в Эдеме, – произнес Доминик безлико, в ответ на мой ступор и шок. – Не в этой жизни, Птаха. Запомни это, быть может, это заставит тебя подумать, прежде чем вынуждать меня пачкать руки.

– «Вынуждать»? – не веря в услышанное, переспросила я, когда перед глазами возник образ котенка… того самого, которого Доминик прежде безжалостно убил, мотивировав тем, что так будет милосерднее. Теперь я понимала, что не в милосердии дело… совсем нет… – Ты убьешь всех, кто мне дорог хоть немного? – подняла я на него глаза полные бешенства и ненависти, которые пролились в злых слезах.

Высший взглянул на это без лишних эмоций, словно смотрел сквозь меня. А затем безразлично отвернулся:

– Если ты так просишь… – вздохнул Доминик. – Странные у тебя желания, Птаха… – хмыкнул он, а затем взгляд стал более вменяемым и строгим: – Забыл сказать. У меня закончились яды и твари, которые могут усваиваться твоим организмом. Остался лишь один вид токсина. Эти образцы редкие в этом мире, но, раз уж от одного пришлось избавиться…

– Какой? – занервничала я, зная, что в моменты… «просветления» мужчина становится еще более опасным и… жестоким.

– А ты догадайся! – захихикал он, вновь уплывая в свои мысли. – Потом расскажешь, как тебе это на вкус. Кстати, я слышал, что в жаренном виде это мясо вкуснее, похоже на курицу…

Затем просто исчез, оставив меня наедине с трупиком крысы, чья кровь оказалась странного зеленоватого цвета. И осознание пришло… запоздало, но пришло. Однако проверить, правда ли крысы этого мира похожи на курицу, смогла лишь через пять дней протестующей голодовки, когда про меня вновь забыли, а трупик крысы уже откровенно вонял и начал разлагаться.

Однако, голод, жажда и начинающаяся горячка сделали свое дело и, когда я очнулась, перепачканная тухлой кровью и чувством, что у меня сейчас откажет желудок, в полубреду увидела Доминика, который стоял надо мной в клетке и задумчиво произнес: